Addio

Сегодня первый раз услыхал жаворонка. Быстро слетел он с проталинки и зазвенел серебристыми трелями… Долго, долго провожал я его взглядом. В высоте его крылья пронизало солнце, и они засветились и засверкали мелькающим сверканьем. И когда потонул он в яркой небесной синеве, а жемчужные звуки все-таки достигали до моего слуха, мне показалось – небо пело и кроткая благодать в чудных песнях нисходила на землю… Солнце ласково сияло. Необъятная степь замирала в сладостной дремоте… Сердце мое билось и тосковало.

24 марта. Тепло. С земли подымается пар. В небе вереницами ходят белые облака.

Доктор осмотрел меня и покачал головою.

– Еду, еду, любезнейший эскулап, поберегите ваши упреки…

– Пора, давно пора!.. Есть кашель?

– Кашляю.

– Кровь замечаете?

– Бывает.

– Чувствуете лихорадочное состояние?

– Иногда.

– По ночам потеете?

– Да.

– Гм… Аппетит как?

– Никакого.

– Пора, давно пора уехать!.. К тому же, у вас и нервы шалят… Очевидно, вы рискуете. Зачем эта музыка?

– Ах, эта музыка…

– Положительный вред. Берегитесь. Ступайте в Ментону. Кушайте виноград… А главное – нервы… Вы непременно должны охранять себя от всяких потрясений. Музыка – боже сохрани, любовь – окончательно воспрещается…

– Где уж нам, дуракам, чай пить…

– Окончательно воспрещается. Вести из России – ни под каким видом. Кушайте, скучайте, берегитесь севера – и благо вам будет…

– Ах, как это хорошо сказано, милый доктор! Так никаких вестей из России?

– Ни-ни… Первый вред. Все остальное еще туда сюда, но вести российские… – Доктор многозначительно поднял палец и с суровостью нахмурил брови. – Ни за что не ручаюсь! – мрачно добавил он и уселся за кофе.

Прощай же, читатель! С доктором шутки короткие. Будем надеяться, что встретим друг друга и единодушно проклянем минувшие времена. Если же нет, если в голубой Ментоне окончательно доконают меня «вести из России», – не поминай меня лихом. Вспомни, что я болел твоими болезнями и скорбел твоим горем, и за эту взаимную подъяремность не забудь меня…

Что это, опять музыка? Ах, тетушка, тетушка… Но она не слышит. Она поет дрожащим голосом и напутствует меня любимой своей песнью. О, какая печальная песня! Сердце мое млеет и тоскует, и невольные слезы выступают на глаза. Она поет:

Близка пора разлуки,
Последний близок час,
В страну, где нет печали,
Уходишь ты от нас…
Addio! Addio!..

Март 1882.

Хутор на Грязнуше,

Воронежского уезда.