Адаптивный шард

Но, к моему искреннему удивлению, не прошло и часов трёх, как я втянулся, и мне даже стало интересно. По-настоящему интересно.

В итоге я составил себе такой график. День боевого самбо с перерывами на чтение и изучение мира и документов, день актерское с такими же перерывами.

Прошло еще три дня, и мне начало казаться, что я всю жизнь прожил именно так, а прошлое — только иллюзия разума добровольного заключенного.

Я плакал, навзрыд, рыдал как маленькая девочка, у которой отобрали любимую куклу. По моим щекам текли настоящие ручьи. Я страдал. Я был полностью погружен в свою внутреннюю трагедию. Поэтому хоть и заметил, как приоткрылась дверь, не обратил на это внимание. Что такое открытая дверь, когда я страдаю!

— Сука! Девчонка! Соберись! Кого ты собралась жалеть?! Сибирь версии два точка ноль?!! — донеслось тихое из коридора. — Держись тряпка! Сделай шаг.

Это голос Александрии? Убрав слезы, вытер их полотенцем и нажав на пульт, остановил урок.

— Привет! Заходите, я уже закончил. Буду рад вас видеть!

— Да-а-а… Жеваный крот! Зубы, зубы сожми, Властелин буев! — донеслось из коридора в ответ.

— Я не специально.

— И от этого кому-то стало легче, что ты не специально? И надень хоть что-то, ты же голый!

— Я в шортах! — Тренироваться самбо и правда было удобнее так, а потом я забыл переодеться.

— Балахон надень!

— Хорошо, хорошо…

— О том, каковы твои успехи в актерстве, спрашивать не буду. — С этими словами героиня зашла в зал. — Сама видела.

— Да, какие успехи, начальный уровень, — совершенно искренне отвечаю ей.

— Как скажешь, — не стала со мной спорить героиня.

— Новые тесты?

— А ты готов?

— С вами? Хоть на край света!

— Не играй в Дон Жуана, тебе не идет.

— Да… Я… искренне.

— Ага, — отмахнулась Александрия. — Пошли.

Пока шли по пустынному коридору, пытался разговорить её, но она отвечала односложно, погруженная в свои мысли, в итоге разговор как-то не задался.

В этот раз она привела меня на какой-то склад. Где на верстаке лежал комплект темной одежды, а точнее брони.

— Переоденься. — И оставила меня одного, выйдя за дверь.

Скинув балахон, принялся одеваться. Через три минуты, я был облачен в какое-то подобие тяжелого штурмовика СКП, шлем с матовым забралом на половину лица и респиратор дополняли картину.

— Готово.

Александрия зашла, оглядела меня и попросила.

— Пройдись, присядь, шпагат, на руки встань. Терпимо.

— Что терпимо?

— Могу тебя терпеть в таком виде, на мозги давит, но держусь.

— А зачем тогда был балахон все это время?

— Это я держусь, а я не все! — С этим было трудно спорить, она точно «не все». — Готов?

— Да.

Её рука на плече, и уже как-то привычное:

— Дверь.

Мы оказались в какой-то пустыне, возможно Мохаве, если я верно понимаю окружающую местность. Сам там никогда не был, только картинки видел, но похоже. Вокруг ни души, ни постройки, и никакой живности кроме колючек и редких кактусов непривычного мне вида.

— Жарко.

— Будет еще жарче.

— Успокоили. Что мне делать?

— Сегодня мы будем исследовать твой разрушительный потенциал.

— Ого! — Это меня заинтересовало!

— Переходи в проекцию и ударь со всей силы вон тот бетонный блок.

…

— Стальной куб, два на два, цельнолитой, бей!

…

— Многослойная корабельная броня, бей!

…

— Бей!

…

— Бей!

…

Я сбился со счета на пятьдесят пятом эксперименте.

…

— Бей!

…

— Бей!

…

Судя по положению солнца это продолжалось часа три. Все, что мне не предоставляли, когда я бил в полную силу, было уничтожено. Вообще все.

— Есть хочешь?

Внезапно спросила Александрия.

— Да, но эта жара…

— Это поправимо. Дверь!

…

Я смаковал овощной салат обильно политый оливковым маслом и слушал героиню.

— Твои удары — вид многомерных атак. Концептуальная сила, все что теоретически может быть разрушено — будет разрушено.

— Краулер?

— Одним ударом не убьешь, много дублирующих систем у него, но за пять-семь справишься.

— А ядро Губителя?

— То, что у Губителей есть ядро, вообще не проверенная информация, но мне думается нет, ядро ты не пробьешь, хотя это домыслы. — И внезапно, сжала свой стакан так, что тот лопнул. — Сука…

— Что?

— Как я ненавижу тех, кто обладая могучей силой, тратит её только на свои нужды. Твари… Как представлю, что с двухтысячного года отражать атаки Губителей могла бы помогать Сибирь! Сколько бы выжило, сколько было бы спасено… — Стол треснул, его ножки подкосились. — Прости, сорвалась.

— Я понял. — Я реально понял, о чем она, и уверен, на её месте, проживи то, что прожила она, был бы не просто зол, а в реальном бешенстве.

— Как на счет проверки твоих боевых навыков?

— Всегда пожалуйста. — Ей нужно выпустить пар? Кто её поймет, я уже знаю, как её называют те, кто знаком с ней поближе: «Чертов робот».

— Дверь.

…

— Убери свою несдвигаемость!

— А… — И тут я понял как это сделать. — Готово!

О, как я летал! Сшибая скалы, оставляя кратеры, разрушая каменные монолиты. Летал, разумеется, не по своей воле. Она меня разделывала как черепашку. Она не била, а бросала, едва уловимым касанием, или переправляла мои атаки. Даже когда потребовала сражаться в полную силу, я просто не мог её коснуться.