Адаптер

Ю-ли ничего не понимала, с трудом обнаружив себя в душе, а потом, завернутую в простыни. Кровать была слишком узка для обоих, и Ислам до утра просидел на краю, держа ее руку, позволяя до боли сжимать его пальцы. Ю-ли боялась, что осталась одна, что больше ничего не существует, часто просыпалась, вскрикивала, не находя его в темноте, тут же успокаиваясь при звуках его голоса, проваливаясь в глубокий тяжелый сон.

— Как она? — спросил Беджан.

— Спит, с ней Ислам сидит. Ты его не бери на смену, он свалится где-нибудь, — тихо рассмеялась Лиз. Ей до сих пор было непривычно слышать свой голос, поэтому она старалась говорить шепотом. — Они такие смешные.

— Почему смешные? Ю-ли проснется, скажи ей об этом. Посмотрим, что она тебе ответит.

— Будет ругаться. Так и сделаю, заодно быстрее в чувство придет.

— Какая ты оказывается злая, — Беджан сокрушенно покачал головой, подражая деду Ислама, считавшему, что внук слишком торопится, и надо сначала выбраться отсюда. — Скоро приедут вас сканировать. Не знаю, что мы будем делать, если…

— Не будет никакого если, — уверенно сказала Лиз.

— Почему ты так уверена?

— Я не смогу это объяснить, придется просто поверить, — лукаво улыбнулась Лиз. — Давай спать, у нас есть еще целых полтора часа.

— Целых полтора часа, — с усмешкой повторил Беджан. — Я в последнее время только и думаю, что о сне.

— Хватит болтать. Спи! — приказала Лиз. Она обняла за шею и уснула. Беджан смотрел, как лицо становится тревожным, как все переживания дня и долгой ночи заново проходят сквозь нее, оставляя после себя бледную безмятежность.

Через сутки ночью прибыла комиссия. Всех разбудили и выстроили на улице, ослепив двумя прожекторами патрульной машины. Робот смотрел на людей бесстрастным неподвижным взглядом, готовый за долю секунды подавить восстание. Почему система выбрала режим контрподавления мятежа в колонии, никто не знал.

Общежитие обыскивали десять полицейских, чином не ниже капитана, а перед заключенными, скрытый за слепящим светом, стоял незаметный и неподвижный мужчина в сером костюме. Он внимательно всматривался в лица непроснувшихся мужчин, пропуская женщин и детей. С ними ему было все ясно, и он старался понять, кто из мужчин способен будет на сопротивление. Система не определяла агрессии или подозрения на бунт, находясь в напряженном спокойствии, контролируя весь контур радиусом более пяти километров. Патрульные машины держали всю территорию под прицелом, часто перемещаясь с одной позиции на другую, отрабатывая программу по доведению подозреваемого или задержанного до средней степени невроза. Алгоритм запрещал превышать этот уровень, следуя рекомендациям министерства здоровья и не нарушая основные права человека на жизнь и здоровье. Заключенные и даже приговоренные к смерти не теряли этих прав, если не было отдельного судебного решения.

Он долго смотрел на детей. Лиз уловила его взгляд, почувствовала жгучее напряжение в висках, и крепче прижала Ману и Мурата к себе. Дети боялись и не могли заплакать, боясь, что могут навредить. Ю-ли слегка подрагивала, сжимая руку Ислама, не знавшего как поступить, если Ю-ли отберут, захотят увезти с собой. Его предупреждали, чтобы он ни при каких обстоятельствах не сопротивлялся, но он внутри закипал от ярости, зная, что не будет никого слушать. Система улавливала напряжение в его глазах и лице, помечая как неблагонадежного. Таких набралось уже больше шести человек, и за ними следили отдельно.

Мужчина увидел взгляд Лиз, с интересом разглядывая ее. Он углубился в ее профиль, не найдя в жизни Лиз Гаджиевой ничего интересного. Она была замужем за Рустамом Гаджиевым, у которого было двое детей. Частая ошибка в базе заключенных, когда не указан второй родитель, и все же он видел в этом что-то большее. Когда вернется, стоит поднять лог, мужчина уже знал, что найдет там тайный скрипт и записи задним числом. Это была она — Мара Ахметова, и он ее нашел. Теперь стоило проверить ее и эту девчонку, которая, скорее всего, была Марфой Юмашевой. От Марфы толку мало, ему была нужна Мара — им нужна была Мара. Но сначала надо их протестировать.

Вышли полицейские после обыска. Они ничего не нашли и со злостью смотрели на заключенных. Это был пятый по счету пересыльный пункт, и только здесь не было ни одного нарушения, даже наркотиков не было. Мужчина в костюме отдал команду через планшет, и полицейские стали по одному уводить мужчин в черную машину. Пока шло сканирование, они шли за следующим и через минуту вытаскивали предыдущего, конвоируя матом в общежитие.

Когда остались Лиз и Ю-ли с детьми, мужчина выключил прожекторы. Ослепшие от яркого света, они не сразу поняли, что к ним подошел человек в сером костюме и два полицейских. Но Лиз безошибочно ловила его взгляд, ощущая нервное покалывание в висках. Он тоже чувствовал ее.

— Вы можете немного отдохнуть перед сканированием. Думаю, что не стоит играть в несознанку, мы знаем кто вы. Остается вас проверить, — сказал мужчина. — Сначала пойдете вы, Марфа Юмашева.

— А дети? Они вам не нужны, — сказала Лиз.