Адамово Яблоко

Она остановилась посреди улицы.

– Спасибо, я отлично знаю, чем заканчивается ваше «спокойное место»! Мне рассказывали, что было две недели назад.

– А мне не рассказывали. Я только вчера прилетел из Мексики.

Взглянув на него как внезапно разбуженный человек, она пожала плечами.

– И что? Твои друзья тебе еще не успели похвастаться? Как они танцовщиц из «Килиманджаро» завезли на дачу и издевались над ними два дня? Одной волосы обрили наголо… И так далее. А потом выкинули на трассе в пять часов утра. И им за это ничего не будет, потому что девчонки, конечно, в милицию не пошли…

Волосы у нее были нежного золотистого цвета, а тонкий пушок на щеках служил доказательством естественной природы этого золота.

– Хочешь, я прочту тебе стихи? – предложил Максим.

Она остановилась посреди тротуара.

– Ты как отзвук забытого гимна в моей темной и дикой судьбе… О, Кармен! Мне печально и дивно, что приснился мне сон о тебе.

Прохожие оборачивались на них, некоторые улыбались.

– А ты, оказывается, тот еще псих! – воскликнула она, тоже не сдержав улыбки. – Ладно, пойдем уж лучше в кафе, а то нас в обезьянник заберут. Только я сама за себя заплачу, ясно? И не воображай, что ты меня покорил. Мне вообще нравятся взрослые мужчины, а двадцатилетних мальчиков я не люблю, у них мозгов нет.

Максим посмотрел в ее синие глаза и решил, что не слишком удачно выбрал стихотворение.

Глава четвертая. Нежная добыча

Только весною цветут цветы
Яблонь кидонских, речной струей
Щедро питаемых там, где сад
Дев необорванный. Лишь весною же
И плодоносные почки набухшие
На виноградных лозах распускаются.
Мне ж никогда не дает вздохнуть
Эрос…

Ивик

Когда Георгий вошел в кабинет, Юра только закончил разминать предыдущего клиента. Тот сопел, прикрытый простыней, на другом столе. Георгий не смотрел в его сторону, но сосед окликнул:

– Георгий Максимович, не признаёте?

Георгий промолчал – Юра как раз занялся его грудным отделом. Но сосед не отставал.

– Вы потом куда, в косметический? А я на миостимуляцию, я вас подожду.

– Не затрудняйтесь, – прохрипел Георгий, сдавленный мощными руками.

Сосед возразил елейно:

– Ну что вы, какое затруднение! Напротив. Отдохну, пока вас разделывают, самые приятные минуты.

Он приподнялся на локте и с настойчивым, даже непристойным интересом оглядел Георгия.

– Мне нравится, как тут у них все организовано. Чистенько, спокойно, и специалисты вежливые… но цены! Только изредка могу себе позволить. Средства стариковские, сами понимаете, а хочется побаловать себя.

Груша его оплывшего лица напоминала физиономии пузатых буддийских божков. Георгий, кажется, никогда не знал его имени, но тут вспомнил прозвище – Китаец.

– Как говорили латиняне, арс лонга – вита бревис. А сейчас столько возможностей вокруг, не то что в наше время. – Он снова подмигнул и пошевелил мизинцем. – В особенности для обеспеченного молодого человека вроде вас. Абсолютный простор фантазии. Многие теряют голову. Вы слышали уже про ужасную драму с Самойловым, директором хладокомбината? А этот журналист в Москве?.. Не дай бог!.. Я лично пользуюсь у одного проверенного человека. Подробнейший каталог, как в библиотеке, знаете ли. Очень удобно. Только по рекомендации, самый тщательный отбор. Погодите, чтобы не быть голословным, я захватил с десяток карточек… Получаю малую толику, не буду даже от вас скрывать.

Неприятный собеседник слез со стола и, придерживая простыню на своем обвислом животе, наклонился к Георгию.

– Между нами – есть совсем молоденькие. Впрочем, вы мужчина в расцвете, вам должны нравиться атлеты, двадцать два – двадцать четыре, классический тип. А, угадал?

Он ушел за занавеску. Массажист Юра, сорокалетний лысый здоровяк, по-девичьи захихикал, прикрывая зубы. Георгий тоже усмехнулся и крикнул:

– Любезный работорговец, не трудитесь! Я не собираюсь покупать ваш товар.

Тот отозвался без тени смущения:

– А вот посмотрите, тогда и поговорим.

Он вышел из-за ширмы и, словно коробейник свой лоток, раскрыл перед Георгием белый кейс, набитый дисками, фотографиями, брошюрками.

– Вот, с вашего позволения, мой маленький цветничок…

Пока он перебирал фотографии, Георгий успел заметить в кейсе потрепанное издание стихов Кузмина и силиконовый фаллоимитатор.

– Смешно дураку, что нос на боку, – пробормотал старик в сторону смеющегося Юры. – А вот взгляните-ка? Разве не шедевр?

Юноша-мулат на фотографии в самом деле был хорош. Он лежал голый на светлом ворсистом ковре, и его рельефное тело переливалось, как серый жемчуг.

– Двадцать два года, фотомодель, спортсмен, танцовщик. Не волнуйтесь, он русский, что называется, дитя свободного слияния двух рас. Но темперамент не спрячешь, – показывая другие снимки юноши, нахваливал старик. – Работает не столько из-за денег, сколько ради удовольствия.

– Да вы поэт в своем роде, – заметил Георгий, поднимаясь и потягиваясь.