Адам Смит

В третьем курсе своих лекций Смит неожиданно шагнул от изящной словесности к социологии и политической экономии. Все это уместилось под общим титлом «О юриспруденции, или о естественном праве». В XVIII веке этот предмет вмещал, в сущности, все науки об обществе, что отразилось и в «Духе законов» Монтескье, вышедшем в 1748 году и сильно повлиявшем на Смита. Сохранились лишь ненадежные свидетельства современников об эдинбургских лекциях. Сам Смит писал в 1755 году, оговариваясь, что эти мысли он излагал в Эдинбурге пять лет назад:

«Человек обычно рассматривается государственными деятелями и прожектерами (то есть политиками. — А. А.) как некий материал для политической механики. Прожектеры нарушают естественный ход человеческих дел, надо же предоставить природу самой себе и дать ей полную свободу в преследовании ее целей и осуществлении ее собственных проектов… Для того чтобы поднять государство с самой низкой ступени варварства до высшей ступени благосостояния, нужны лишь мир, легкие налоги и терпимость в управлении; все остальное сделает естественный ход вещей. Все правительства, которые насильственно направляют события иным путем или пытаются приостановить развитие общества, — противоестественны. Чтобы удержаться у власти, они вынуждены осуществлять угнетение и тиранию».

Это характерный язык прогрессивной буржуазии XVIII века. Естественным эти мыслители считают буржуазный порядок, а феодальные режимы, по их мнению, противоестественны, не соответствуют природе человека. Государство, которое даже в Англии (не говоря о Франции и других странах) еще не сбросило полностью свою феодальную шкуру, представляется им лишь помехой естественному росту благосостояния.

Уже здесь Смит ставит знаменитую проблему разделения труда, которой будет открываться «Богатство народов», и тянет важную нить рассуждений.

Разделение труда — та мощная производительная сила, которая увеличивает богатство. Для значительного разделения труда необходим широкий рынок сбыта, поскольку оно предполагает то, что мы теперь называем массовым производством. Чтобы обеспечить этот широкий рынок, нужна свобода торговли — как внутренней, так и внешней. Если данная отрасль эффективна, то она выдержит любую конкуренцию, в том числе иностранную. Если же она не выдержит конкуренции, то это не будет потерей для страны: будут естественным путем развиваться более эффективные отрасли.

Идеи свободы торговли и ограничения вмешательства государства в экономику не были, конечно, открытием Смита.

Они не были открытием ни в этом юношеском эскизе, ни в монументальном «Богатстве народов». Сама промышленная революция «открыла» эти идеи. В какой-то мере их высказывали Монтескье, Юм и другие авторы.

Но Смиту суждено было соединить эти идеи с экономической теорией и построить здание политической экономии как науки, имеющей две стороны: абстрактный анализ и конкретные выводы для экономической политики.

Другая его заслуга состояла в том, что он соединил идею экономической свободы с идеей свободы политической.

Как бы ни был короток приведенный отрывок, в нем можно но когтям узнать льва. Мужественный, энергичный язык — характерная черта стиля Адама Смита.

Маркс однажды назвал английский язык современного Смиту шотландского экономиста сэра Джемса Стюарта гениальным. Безусловно, он мог бы с не меньшим основанием сказать это о Смите.

Чтение Цицерона и Сенеки, лекции о литературном стиле не пропали даром!

Продолжая читать свои лекции в Эдинбурге, Смит подал заявление на замещение открывшейся вакансии профессора логики в его родном Глазговском университете. 9 января 1751 года совет университета единогласно избрал его. Преподавание он должен был начать с нового учебного года, в октябре.

4. КНИГИ, КУПЦЫ, КЛУБЫ

Больше всего он любил говорить с людьми, которые знали Ньютона. После смерти сэра Айзека прошло лишь два десятка лет, и такие люди были в Эдинбурге или время от времени появлялись из Лондона в клубах и салонах шотландской столицы.

Его поражали совпадения. Ньютон тоже родился через три месяца после смерти отца. В 17 лет он попал в Кембридж, как Смит в Оксфорд.

Правда, на этом совпадения пока кончались. К тридцати годам Ньютон был ученым с европейской славой, членом Королевского общества, создателем исчисления бесконечно малых и новой теории света.

Смит же был известен узкому кругу друзей как умный и образованный человек, подающий надежды. И только.

Жизнь, труды и облик Ньютона влекли его. Сэр Айзек был терпим, неистощимо доброжелателен, равнодушен к внешним почестям, щедр на идеи… Даже легенды о его рассеянности трогали Смита…

Года через два после переезда в Глазго Смит, будучи по делам в Эдинбурге, зашел, как обычно, к своему покровителю и другу, новоиспеченному лорду Кеймсу. В кабинете хозяина сидел гость — Дэвид Юм. На столе стояли три бутылки французского кларета, знаменитый философ был без кафтана, пуговицы щегольского атласного жилета едва сдерживали напор жирного живота.