Адам и Ева — 2

Лоси насторожились, и вдруг прыснули прямо на меня. Аж страшно стало! Такая кавалерия затопчет — как нечего делать. Вскакиваю и с криком бросаюсь на двухлетку. Лось разворачивается, на секунду подставляя бок. Всем своим весом вгоняю копье под последнее ребро, даже налетаю грудью на теплый, упругий бок. В следующую секунду лечу кувырком. Лось убегает.

Сажусь на землю, ощупываю себя. Руки целы, ноги целы. Губа разбита, но зубы целы. Мелочь, а приятно. Лося нет, копья нет… Подбегает Шейла.

— Ты что, ох…л??? Жить надоело?

— Не кричи.

Ощупывает мои ребра, живот, убеждается, что все на месте. И начинает смеяться.

— Ты чего?

— Кир, — с трудом успокаивается Шейла, — ты вот на тютельку от смерти был. — Показывает пальцами, чему равна тютелька. Теперь я знаю — 7мм. — Он просто обязан был тебя убить. Молодой попался, теленок, как и ты. Не понял, что ты на него охотишься. Подумал, что играешь.

— Животные не думают.

— Что б ты понимал! Старый лось звезданул бы передним копытом в лоб, и даже шагу не сбавил. Идем подранка добивать.

— Он убежал.

— Далеко не убежит. Ты же его насквозь просадил. Ты раньше хоть раз охотился на лосей?

— Нет.

— Когда лось на ногах, берегись переднего копыта. А когда лежит — задней ноги, — инструктирует Шейла уже на ходу. Поминутно нагибается, срывает что-то и сует в рот.

— Ты что делаешь? Отравишься!

Шейла показывает ягоды. — Это голубика. ЗЕМНАЯ голубика.

— Никогда не был на Земле. У нас голубика не растет.

Лося нашли километрах в трех. Кто сказал, что далеко не убежит? Он молодец — к шалашу бежал. Нам всего километр остался. Делаю волокушу, из ремня — бурлацкую лямку, впрягаюсь и волоку тушу. Шейла помогает. Что б мы делали, если б он в другую сторону бежал?

Под руководством Шейлы свежую тушу и начинаю коптить мясо. Шейла забирает шкуру и уносит к ручью. Работаем до вечера. Удивительное дело — огромные куски мяса превращаются в тоненькие ломтики. Обидно даже.

Сено выдохлось, греет плохо. Шейла опять прижимается ко мне. Как-то у нее это очень доверчиво получается. А во мне играют мужские инстинкты. Которые нужно подавлять. Медальон ее совсем не работает.

— Шей, твой щит совсем не работает.

— Работает. Я чу-вству… Спи.

— Но я тебя хочу.

Как пружина распрямилась. Чуть шалаш не порушила.

— Ты что, ох…л???

— Следи за языком. Я тебя хоть пальцем тронул?

— А чего ты тогда?

— Я — чего? Это ты — чего! Мне восемнадцать лет, я мужчина, так?

— Тебе видней.

— А ты — теплая, мягкая… и… прижимаешься ко мне.

Перегибается через меня, нашаривает в углу щит, ложится.

— Кир, я очень вредная?

— Нет. Только временами очень психованная. А вообще, ты симпатичная. Когда не злишься. А когда злишься — вылитая баба яга. — Это я говорю уже в воспитательных целях. Про бабу ягу, в смысле.

— Спасибо, Кир… Кир… я… Ладно, не будем об этом.

— Что твой щит делает?

— Не надо об этом сейчас. Я потом тебе расскажу. Когда выберемся.

Твердо решаю серьезно поговорить с Шейлой. Утром.

— Кир, утром серьезно поговорим, ладно? — опять тянется через меня, угнездивает на место щит. Чмокает в ухо и укладывается. На всякий случай, подальше от меня. Но, как только засыпает, уже под боком и дышит в подмышку. А я еще долго размышляю. О том, что снова опередила меня с репликой, что я завтра ей скажу, и о том, что просто удивительно, как кроманьонцы построили цивилизацию. У них на это никакого времени не было: мы здесь двое суток, а ничего не успели. А еще о том, что вся система зачетов построена просто по-идиотски. Ну ладно, при настоящей аварии я могу убить лося ради мяса. Но сейчас-то зачем животных губить? Черт! а какая же у нас сейчас авария, если не настоящая? Шейла мне совсем голову замутила.

Приснился Толян.

— Привет, Великий Колебатель! Опять колеблешься? Анекдот про петуха рассказать? Бежит петух за курицей и думает: «Может не догоню, но согреюсь». Не понял? Клеить ее надо. Господи, меня бы на твое место! Целая планета на двоих.

— Толян, она в беде. Ей помочь надо, а я, как всегда, не знаю, как.

— Ты никогда не знаешь. Подлецу в морду надо дать, а ты двое суток думаешь, хорошо это, или плохо. Вот флаер починить — ты мастак. Кир, а зачем ты в десант пошел?

— За Линдой.

Просыпаюсь от сильного толчка локтем под ребро. Шейла поворачивается на другой бок, ко мне спиной. Даже во сне возмущенно сопит. Чем-то она похожа на Линду.

Все мышцы болят после вчерашнего. Следующего лося поймаю, приведу на веревке и уже здесь забью. Или верхом на него сяду и объездю. Объежжу. Объезжу. Укатаю вусмерть. Чтоб я на нем, а не он на мне, как вчера. Но сначала с Шейлой разберусь.

— Шейла, мы команда, или не команда? — Ну просто пай-девочка. Скромница. Ладошки на коленях, в землю смотрит.

— Кир, сними, пожалуйста, щит. На время.

— Ты пойми, — говорю я, снимая медальон, — я не настаиваю на том, что мы команда. Но должна быть определенность. Полная. Или — или.

— Мы команда во всем, что не касается моего прошлого… и будущего.

— Так не бывает.