Адам и Ева

Но она не собиралась давать ему такую возможность. Обхватив его обеими руками за шею, она оплела ногами его бедра. Руки Адама подхватили ее под ягодицы, чтобы Лаура не упала, и она, торжествуя, вобрала его в себя.

В своих белых махровых халатах они напоминали близнецов. Держась за руки, они вошли в спальню. Пока их не было, невидимый дворецкий навел в помещении порядок и убрал весь новый гардероб Лауры. Открыв стенной шкаф, Лаура заметила, что Адам не поскупился и на себя. На плечиках висели вечерний пиджак, несколько рубашек, две пары широких спортивных брюк, и на нижней полке стояла пара новеньких шлепанцев из кордовской кожи.

— Неужели ты действительно умудрился все это устроить сегодня днем? — не верила своим глазам Лаура.

Он смотрел на нее с откровенным удовольствием.

— Для этого было достаточно сделать несколько звонков, — объяснил он с улыбкой, но в этой улыбке не было и следа высокомерия.

— Как хорошо быть богатым.

— Это восхищение или неодобрение?

Но Лаура не ответила, вернее, ответила на вопрос вопросом:

— И тебе никогда не бывает скучно? Несколько звонков — и у тебя есть все, что пожелаешь. Я имею в виду не только одежду, самолеты и сказочные апартаменты.

— Мы, кажется, договорились забыть о моем прошлом.

— Но неужели тебе никогда не наскучивает та простота, с которой тебе все достается? — не унималась Лаура.

— Конечно, наскучивает, — согласился Адам. — Все бывает. Время от времени. Иногда больше, иногда меньше.

— А что ты делаешь, когда такое случается?

Адам долго смотрел в глаза Лауры и наконец вымолвил:

— Когда мне действительно все надоедает, я нахожу очаровательное создание, не помнящее, как его зовут, и умыкаю его сюда, в Сан-Франциско.

Разочарованная его ответом, Лаура тем не менее улыбнулась: она решила довольствоваться сказанным и быть готовой ко всему.

Глава восьмая

Адам не на шутку разошелся и решил устроить Лауре праздник, который она бы запомнила на всю жизнь. Полет на частном самолете в Сан-Франциско, шикарный лимузин с шофером, сказочные апартаменты в «Фэйермонте», царские подарки — все это только цветочки.

Солнце клонилось к горизонту, когда Лаура спустилась вниз, одетая для предстоящего вечера: на ней было открытое изумрудно-зеленое платье из дамасского шелка. На обнаженной шее красовалась золотая цепочка с сердечком, унизанным сверкающими изумрудами, сияние которых усиливалось зеленью наряда и ее собственных глаз. Золотистые волосы были уложены в пышный пучок, и только несколько вьющихся локонов спускалось вниз, обрамляя ее очаровательное личико.

Увидев ее, Адам не мог сдержать вздох изумления. Боже мой! Неужели это чудо совершили изысканное платье и новая прическа? — ломал он себе голову. Или Лаура с каждой минутой становится все более и более прекрасной и неотразимой? Одно было неоспоримо: в жизни он не встречал женщины, которая бы производила на него такое неизгладимое впечатление, что он просто терял голову. И дело было не только в ее удивительной красоте. Еще больше привлекали ее душевные качества. Может быть, оттого, что она не имела прошлого, в ней с такой силой проступала необычайная духовная красота. В отличие от большинства женщин, которых ему приходилось знать, — с их вечной усталостью, загнанностью, подозрительностью и приземленностью, — от Лауры исходила аура целомудрия и непосредственности, в ней чувствовался самобытный ум, и в то же время какая-то беззащитность, а в самой глубине — безудержная сила, отчего все в нем переворачивалось, и чему он, к своему величайшему удивлению, не мог сопротивляться. Это неведомое чувство завладело Адамом с такой силой, что он вдруг схватился за сердце.

Напряженный, пристальный взгляд Адама смутил Лауру. Она инстинктивно подняла руку и прикоснулась к золотому сердечку, прижавшемуся к ее шее в том месте, где пульсировала жилка.

— Что-нибудь не так? Тебе не нравится платье? — занервничала она, хотя это не могло уменьшить восхищения, которое вызвал у нее вид Адама.

В безупречном смокинге с бутоньеркой в петлице он был воплощением мужской красоты, будто сошел с экрана. Сердце ее бешено забилось, и она почувствовала легкое головокружение от одного его присутствия, не говоря уж о ярких воспоминаниях о сценах их любви — в самолете компании и в горячем облаке пара под душем.

— Что ты, платье сногсшибательное, — заверил ее Адам, подходя ближе. — Одна только беда.

— Что? Волосы? Я могу распустить их.

— Прическа у тебя фантастическая.

— Так что тогда? В чем беда?

— Мне... мне плохо.

— Что? — Она внимательно посмотрела на него. Действительно, он был очень бледен. — Адам, дорогой, тебе нехорошо? Может, это из-за шампанского? Или из-за икры? Я в икре не разбираюсь...

— Это не из-за икры, Лаура.

— Не из-за икры?

Он неторопливо покачал головой. Затем нагнулся к ней, поцеловал в губы и ласково прошептал:

— Боюсь, что беда в тебе.

— Тебе плохо из-за меня? Может, присядешь?

— Это так необычно!

— Не огорчайся, Адам. Я тронута.

— Ты тронута?

— Да. С той самой минуты, когда мы впервые встретились.

Он ласково положил ладонь на ее щеку.