Ад уже здесь

— Осмотримся. На вертолет поглядим. Следы, которые Славик видел. Ты же любишь шляться по поводу и без. Вот и прогуляемся.

Поверх бушлатов они надели тулупы и водрузили на головы меховые шапки. На лица натянули дыхательные маски с большим стеклом, обшитые теплой тканью для защиты лица от холода.

До реки они дошли минут за пятнадцать. Лыжи легко скользили по снегу. Единственное неудобство в пути доставлял давящий на плечи тулуп. Вскоре показался и стоящий во мраке самолет. Варяг некоторое время смотрел на него, словно приветствуя старого друга, затем двинулся в ту сторону, откуда они зашли на посадку. Довольно долго они шли по неглубокому снегу, вдоль следа, оставленного самолетным шасси при посадке. Путь мог и казаться долгим из-за монотонности движений и неизменного пейзажа покрытой льдом и снегом речной глади и полос оставленного следа. Километра через три они наконец увидели чернеющий на пробивающейся сквозь ночную темноту белизне снега корпус от БМП, который они сбросили с Ил-76.

— Отлично. — Варяг остановился и тяжело дышал. — Значит, вот там, на том берегу, должен быть вертолет. Пошли.

— Варяг, послушай, — произнес, догоняя, Николай. Голоса обоих звучали, словно откуда-то из большой бочки, искажаемые масками.

— Чего?

— Что ты думаешь о том, что этот старик рассказал?

— Думаю, что нам опять замараться придется в крови.

— Ну а кто, по-твоему, лучше? Старшина или этот Гау?

— Старшина, конечно. Он ведь не предатель, если верить словам якута. Хотя с головой у этого Старшины, возможно, что-то случилось. Вообще не просто тут судить. Ясно, что старик ему симпатизирует. Но топливо не у него, а у Гау.

— И как нам быть?

— Я думаю, надо завтра со Старшиной этим связаться. Посмотрим, что за фрукт. Может, получится у нас сотрудничество.

Николай хотел выразить сомнения на сей счет, но промолчал. Он, воодушевленный невероятным успехом в Екатеринбурге, где им удалось разгромить группировку черновиков, уверовал в то, что их миссия угодна самым высшим мистическим силам, которые покровительствуют ему. А это значило конкретно для Николая, что можно было просто покончить с Гау и забрать его топливо. Однако здравый смысл постепенно вытеснял эту самоуверенность. Две противоборствующие стороны с тысячами людей. И Старшина так и не смог одолеть Гау. Так что может сделать четверка людей? Даже если и один Людоед стоил десятка. Васнецов вздохнул. Все-таки должно быть какое-то решение.

— Вот он. — Варяг указал лыжной палкой в сторону черноты прибрежного леса.

Хищный корпус Ми-24 торчал почти вертикально, раздвинув деревья, в которые он попал, и уткнувшись носом в сугроб. Яхонтов посветил фонариком. Остекление обеих кабин было разбито при ударе. На оставшихся осколках стекла по кромке фонаря были видны следы замерзшей крови. От лопастей винтокрылой машины мало что осталось. Рубя нещадно деревья, а было видно по характерным отметинам, что он влетел в эти заросли с еще вращающимся винтом, лопасти и сами разлетелись на куски. Хвостовая балка была согнута при ударе буквой Г. Левый двигатель был разворочен, и на корпусе виднелись следы огня. Звезды давно были закрашены, вместо них были черные круги с вписанным в них треугольником. Внутри треугольника был изображен глаз.

— Кажись «Иглой» его срезали. И сдается мне, что он тут месяц, от силы два месяца лежит, — произнес Варяг, осматривая машину. — Все, что можно было тут снять, уже сняли. Тел экипажа тоже не видно. — Он посветил вокруг. — А вот и те следы, про которые Славик говорил. Да. Похоже, тут действительно аэросани были. Наверное, они и забрали отсюда все барахло и летчиков.

Дверь десантного отделения была сорвана при ударе, и они заглянули внутрь. Кабина была пуста, и только в углу беспорядочно валялись какие-то листки бумаги. Варяг достал несколько и, убедившись, что они абсолютно идентичные, отбросил лишнее, оставив только один и светя на него фонарем.

* * *