Ад уже здесь

У Николая сжалось сердце. Он едва сдерживал в себе эмоции, давя в глубине души пробуждающуюся жалость, когда пленника подвергали унизительным допросам рейдеры и потом Людоед. Но теперь Васнецов представил, как этого человека живьем жарят из огнемета, и стало не по себе. Пока не было ничего, существенно доказывающего то, что эти черновики для них являлись врагами. Пока только черновики подверглись нападению, а не наоборот. Но в любом случае проявить сочувствие не было бы зазорным для Николая даже по отношению к врагу. За теми лишь исключениями, когда он сам убивал врагов, зачастую зверски, особенно там, в Вавилоне. Но о тех жертвах он старался не думать, понимая, что жалость к тем, кого убил, может перерасти в уничтожающую жалость к самому себе.

— Так, ладно. Двигайте сюда быстро. Тут тоже странное что-то. Как понял меня?

— Понял, командир. Конец связи, — ответил Борей.

— Погодите, — задумчиво произнес Варяг. — Так у них тут… У них же тут чума…

— А мы могли ее подхватить? — Васнецов уставился на Людоеда и на Варяга.

— Запросто, — нахмурился Крест.

— Тише, мужики! — Стоящий ближе всех к краю пандуса Вячеслав повернулся и уставился в черную бездну шахты. — Вы слышите?

— Что там еще?

Илья подошел к нему и посветил вниз. Но свет фонаря растворился во мраке, так и не достигнув дна. Он выхватил лишь продолжающуюся спираль пандуса и поддерживающие деревянные конструкции.

Снизу доносился какой-то нарастающий звук. Причем это был целый конгломерат звуков. По мере того как он становился все громче, можно уже было распознать мириады слившихся воедино писков, визгов, скрежета и хруста. Шорох, помноженный в сотни тысяч или миллионы раз. Что-то еще, похожее на нарастающее шипение.

Все посветили вниз, и усиленный свет достал глубже, чем луч одного фонаря. Теперь было видно что-то противоестественное. Мгла внизу шахты шевелилась! Она словно бурлила и тянулась все выше и выше, к смотрящим на нее людям. Мгла поглощала спускающийся в бездну пандус и лестницу, растворяя их в себе, и надвигалась все ближе, сопровождая это нагнетаемым и становящимся все громче звуком, словно вонзающимся миллионом клыков в каждую клетку нервной системы.

— Господи, что это? — пробормотал Дитрих. Он достал фальшфейер и поджег его. Затем швырнул вниз.

Ярко освещенная область шахты стремительно понеслась на дно, и вдруг всем стало ясно, что растущая и шевелящаяся масса не имеет конца.

— Живо все наверх! — заорал Людоед.

Все бросились по пандусу к выходу. Замешкался лишь Сквернослов.

— Славик! Ты чего?! — крикнул Николай.

— Сейчас! — Он снова достал из кармана гранату и, выдернув кольцо, швырнул ее вниз. Затем бросился следом за Васнецовым.

Раздался взрыв, а за ним чудовищный тысячеголосый визг.

Они выскочили на улицу, где их встретили два рейдера, оставленные снаружи.

— Что случилось? — недоумевающе спросили они, глядя на то, как судорожно закрывают за собой дверь те, кто в такой спешке вернулся из шахты.

— Снегом дверь закидывайте! — крикнул Дитрих.

Николай и Вячеслав вскарабкались на склоны сугробов по обе стороны от двери, руками и ногами принялись сталкивать большие массы снега. Людоед, Варяг и рейдеры подгребали все, что нападало, ногами, постепенно замуровывая вход.

По ту сторону двери раздались скрежет, треск и шорох.

— Черт, — выругался Дитрих. — Борей! Прием! Где вы?

— Через минуту будем, командир! Что случилось?!

— Приготовьте огнеметы и противочумные препараты для профилактики! Как понял меня?!

— Все понял, командир!

Отбежав к догорающему МТЛБ, все приготовили оружие. Треск двери становился все сильнее. В конце концов она просто превратилась в труху под натиском чудовищной черной массы. Тысячи огромных, многие до метра длиной, черных крыс в едином порыве устремились наружу. И подобно тому как живой организм состоит из миллионов клеток, эта лавина крыс составляла единый суперорганизм, одержимый одной лишь идеей. Одним инстинктом. ЖРАТЬ!

— Огонь! — заорал Дитрих.

Защелкали бесшумные автоматы, и только Людоед убрал ВСС за спину, сменив его на «Калашников», снаряженный надпиленными пулями. Тщетность стрельбы по бесчисленной орде гигантских крыс стала понятна еще до того, как все истратили по одному рожку. Полетели осколочные гранаты. Взрывы разрывали тушки крыс. Рассеивали на какое-то мгновение толпу. Многие крысы кидались на своих погибших сородичей и в мгновение ока сжирали их, не оставляя даже костей, наводя на жуткие догадки о том, что стало с людьми в Ганиной яме. И в мгновение ока беспорядочная толпа отвратительных существ снова превращалась в единый суперорганизм, неумолимо надвигающийся на людей.