Ад уже здесь

— Много ты знаешь для человека, который тут всего два дня.

— Да уже вошел в курс дела. Потому и решил бежать к вам.

— Ладно, — вздохнул одноглазый, озадаченно почесывая серые от седин волосы. — Короче, так, ведите этих двоих пока в камеры. — Он вдруг взглянул на часы. — Блин. Уже утро. Нет. Ведите их на профилактику. Пусть пока приобщаются. Только вместе их не держите. Грызться еще, чего доброго, начнут. А я отчет составлю лидеру.

— Есть! — щелкнули каблуками охранники.

* * *

Интересно, что такое профилактика? Звучит как-то недобро. Николай размышлял над своим положением и пытался понять, чего стоит ожидать дальше. Пока ничего хорошего он у этих Гау не увидел. Во всяком случае, чтобы думать, будто они лучше Старшины. Он уже успел понять, что слово «Гау» они применяют, обращаясь друг к другу. Видимо, это некий заменитель слова «господин» или «товарищ». Приветствуют они друг друга поднятием согнутой под прямым углом в локте руки со сжатым кулаком. Это тоже он успел заметить. Понял уже, что ТАЙПОЛ — это местная тайная полиция, сотрудником которой был одноглазый Гота. Но теперь его наблюдениям мешала повязка. Знал он, что дважды они выходили на улицу. Ледяной ветер бил по лицу, как всегда, без всякой жалости. Теперь их снова завели в какое-то помещение, в глубине которого слышался непонятный гул. Однако, прислушавшись, Васнецов понял, что где-то рядом большая толпа людей. Охранники наконец сорвали с него повязку. Они шли по хорошо освещенному деревянному коридору. На стенах висели плакаты. Некоторые обличали режим Старшины. Другие призывали вступать в Легион. Третьи гласили, что только легионеры Гау способны защитить жизнь от мутантов и чумы старшинизма. Процессия свернула в боковой коридор, пройдя группу хорошо вооруженных охранников, проверивших у конвоиров пропуска. Все, кто носил форму, имели круглые черные нашивки с треугольником и глазом. У некоторых иностранное оружие. И если встречались и переделанные под нужды Гау российские образцы военной формы, то каски у всех были натовские. Впереди еще один пост. Васнецов стал понимать, что элитные легионеры носят исключительно иностранную форму. Видимо, положение обязывало и это являлось привилегией. Дальше снова плакаты, но уже другого содержания: «Женщины Гау освобождены от тяжелого труда! Миссия женщины — продолжение рода!», «Девушка Гау — выполни долг перед Легионом! Вступай в службу быта и размножения!», «Девушка Гау! Сегодня ты откажешь легионеру в ласке, и завтра ты не сможешь родить сильного воина, который мог бы защитить твою старость!», «Титос дает легионеру оружие и честь воина Легиона! Женщина! Ты должна дать легионеру ласку!», «Семья для сверхчеловека — анахронизм бесславного прошлого! Утвержденный генетической комиссией легионер обязан сеять свое семя в максимальное количество женщин и плодить сверхчеловечество!».

Николай обалдело смотрел на гордые, красивые и нежные лица взирающих с плакатов нарисованных дев, которые призывали дев настоящих, не нарисованных, становиться солдатскими игрушками для утех. Он вдруг стал понимать, в какое чудовищное место он попал. Это была обитель дьявола, который искушал самым беспроигрышным человеческим инстинктом. Солдаты Гау не предадут! Они будут стремиться в элиту и ни за что не предадут Легион! Ведь здесь все женщины им обязаны! Женщины здесь — предметы, инструменты влияния на массы. Он вдруг с ужасом осознал, что подсознательно завидует легионерам, которым доступны все местные девицы. Вот последний плакат об обязанностях элитного легионера. На нем голый (но в каске!), с идеальными формами и мышцами легионер, гордо взирающий вдаль, а вокруг него кружком сидят обнаженные, блистающие великолепием совершенных тел девицы. Какой талантливый художник, однако, это все рисовал… Николай тряхнул головой. Было теперь понятно, почему с него сняли повязку. Искушение, Хочешь много женщин, забудь обо всем и вступи в Легион.

Шум толпы усиливался. За очередной дверью их ждал наполненный людьми огромный ангар. Николая посетило чувство дежавю. И вдруг он понял, что был в этом ангаре во сне. Вокруг огромная толпа. Много людей в форме натовского образца. Много женщин. Среди толпы виднелись и подростки. Были женщины с грудными детьми на руках. Толпа была взвинчена. Она чего-то ждала. Свет в ангаре был приглушенным. В бордовых с синим лучах глаза людей неестественно блестели. Ежова два охранника отвели в другой конец зала. Двое других остались с Николаем. Они стояли позади всей толпы. У входа. Толпа вдруг принялась скандировать:

— Гау! Гау! Гау! Гау! Ти-тос Гау! Ти-тос Гау!

Кто-то начал, и вся толпа подхватила как по команде.

Их взоры устремились на трибуну, за которой висел бархатный занавес.