Ад уже здесь

— Разумеется. — Старшина кивнул. — Давайте откровенно. Диктатура? Конечно. Вы жаждали демократии? Вы знаете, кто придумал демократию? Древние греки. У них было тепло. Климат такой. И сытно. Они любили философствовать. Много философов у них было. Потому что им ни хрена не надо было делать. Им не надо было думать, как согревать свои жилища. Потому что у них было тепло. Им не надо было думать, как добыть еду. Потому что всем этим занимались их рабы. Они, быть может, не угнетали рабов своих, как это делали те черновики, про которых вы тут рассказывали. Рабы там, наверное, жили в сытости. Но они были рабами. Как и сытые рабы этих ваших рейдеров. И, придумав демократию, эти греки даже представить не могли, что не будет рабов, а будет всеобщее равенство. Равенство они видели для себя. Как и демократию. Посему суть демократии проста до боли. Демократия — для демократов. А для рабов — рабство. Кем бы вы родились при демократии? Рабом или элитой? Какая сложная дилемма, да? Все и всегда вы можете решить за себя сами? Боюсь, жизнь сама внесет свои коррективы. А у жизни злая ирония. Когда настал крах советской империи, люди кричали: нужны реформы. Нужна демократия и рыночная экономика. Старая система никуда не годится. Да, при новой экономике будет двадцать процентов безработных. Зато жить будем припеваючи. Как на Западе. Только им почему-то и в голову прийти не могло, что они окажутся среди этих двадцати процентов. Демократа спросили, понимает ли он, что его реформы приведут к смерти двадцати, а то и тридцати миллионов людей в огромной стране. Он сказал: и что же, не проводить никаких реформ? Эти люди, значит, не вписались в новые реалии и условия жизни. Вот так легко и просто. Ведь он себя не видел среди этих миллионов. И близких своих не видел. Одну особу из штатовского госдепа спросили, понимает ли она, что экономические санкции против государства Ирак за десять лет привели к гибели десятков тысяч иракских детей. Она ответила, что это очень трудный, но нужный выбор. Ибо это путь демократии. Вот так вот запросто. Это ведь не ее дети. Те, кто развязал ядерную войну, надеялись на свои бункеры и запасы. Хрен с ними, с миллиардами людей. Главное в ядерной войне — это бункеры для элиты. Демократия — это выбор. Безусловно. Выбор между тем, раб ты или элита. Жертва или тот, кто этими жертвами устилает путь. Но разве ты делаешь этот выбор?

— А что, тирания лучше? Человек волен распоряжаться своей судьбой, когда над ним стоит тиран? — возразил Васнецов.

— Нет. Тирания не лучше. Но тирания тирании рознь. Вот вам пример: за годы опричного террора при тиране Иване Грозном было казнено людей в десять раз меньше, чем в то же время за одну Варфоломеевскую ночь в просвещенной Европе. Но Иван — тиран, а они там культурные и цивилизованные люди. А что было бы с гражданами Новой Республики, не будь этой самой Новой Республики и жесткого централизованного управления? Я работал. Мои соратники работали. И мы заставили работать и создать себе условия жизни всех, кто был здесь и пришел сюда. Неважно, кто этот человек. Чиновник краевой администрации, генерал, бизнесмен, солдат или рабочий. Все вкалывали. Были тут и те, кто пофилософствовать любил. Болтологией заниматься. Мы, дескать, люди другого склада. Нам другой вид деятельности предначертан. Мы интеллигенция. А кто сказал, что интеллигенция — это безделье? Я им показал, что им предначертано. Трудовые лагеря, вот что. И важно помнить, что там, за рекой, всего в тридцати километрах, обосновался враг. Кучка предателей. Со своей аморальной идеологией. И враг с нами цацкаться не будет. Война не окончена. Война продолжается.