Ад отменяется

Кира родился в срок. Роды были затяжными и тяжелыми. Боялась я не за себя. Когда я попросила отца отвезти ребенка Кирану, если со мной что-то случится, он передал мне мешочек с волосами Кирана. Я вдохнула запах любимого и прижала мешочек к груди. И мне стало легче. Потом я часто гладила серебро волос и злилась на этого недотепу, который так безжалостно их отрезал. Только однажды до меня дошло, что сделал он это, потому что я их любила. Стало горько и обидно. «Вот остроухая сволочь, поэтому я и ушла от тебя».

Я ходила между деревьями и собирала цветы для букета, краем глаза наблюдая за малышом, который увлеченно наблюдал за ящеркой, изумрудного цвета. Вдруг по спине прошел озноб, затем обожгло раскаленным железом. Ноги враз ослабли. Он здесь. Он рядом. Страх, что у меня заберут Кириллку, выбил из меня дух. Не оборачиваясь, на ватных ногах, пошла к сыну. Кира молча пошел на руки, хотя очень не любил этого. Видимо, почувствовал мое состояние. Прижала сына к себе и повернулась. В этом божественно красивом саду не было ничего более прекрасного, чем мой любимый эльф. Я не знала зачем он пришел. Поэтому не знала как себя вести. И Кагана не было рядом. Киран мягкой походкой, почти бесшумно приблизился. Он был осторожен, боясь спугнуть меня. А меня раздирал истерический смех, но я боялась произнести хоть звук.

— Познакомишь меня с сыном? — от его голоса, мое набатом бьющееся сердце, сбилось с ритма.

— Меня зовут Килилл, — раздался звонкий голос. — А Вы, кто, сто напугали мою маму?

— Твой отец, малыш, — Киран с любопытством смотрел на ребенка.

— Я муссина. И не пугай маму.

— Я и не собирался ее расстраивать или пугать. Я хочу забрать вас домой. Виктория, я приехал за тобой. Я люблю вас и хочу жить только с вами. Поедем домой? — он подошел и обнял нас, очень крепко, как будто боялся, что мы исчезнем. Душившие меня слезы нашли выход.

Эпилог

…Спеши любить и жить любя.
И обогреть и защитить,
Любить и просто рядом быть.
Жить!

(И. Е. Макарова)

Вторые сутки весь замок стоял на ушах. Тори рожала. Сидящий за столом Владыка с улыбкой наблюдал за метущимся из угла в угол сыном.

Эти двое все время были вместе. Когда Киран уезжал по делам, Тори начинала шить. Обшивала всех подряд. Теперь по замку перемещались дамы в самых удивительных и необычных нарядах. Великолепные свадебные платья, что она шила, стали предметом вожделения многих девиц на выданье. Поэтому все следили за их жизнью. Ведь когда Киран рядом, принцесса сидела у его ног на маленькой скамеечке и читала, если в соседней комнате не занималась с Кириллом. Иногда сам Владыка невольно заслушивался рассказами Тори. Она умела говорить и петь так, что все остальное отходило на задний план. Эта девочка принесла свет в их дом и счастье. Ее заразительный смех раздавался по всему замку. Надменные эльфы приняли ее как свою принцессу. Ее доброта и участие всех тронуло. И она являлась матерью их будущего владыки.

Этот умный не по годам, смышленый и до ужаса серьезный малыш, всех очаровал. Он неторопливо вышагивал по коридорам, интересовался буквально всем от садоводства до военного дела. Единственная его слабость — сладкое. Раз в день он посещал кухню и обязательно ему подносили новое лакомство. Он с достоинством принимал и уходил с таким же горделивым видом. Была у мальчика и еще одна особенность — крылья. Эльф с крыльями. Воздушные крылья. С потоками воздуха он мог переместиться куда угодно. Но мать запретила полеты без сопровождения. Для этого с ним рядом все время находился его дед, Каган.

Дверь с грохотом открылась и совсем не эстетично в кабинет ввалился один из охранников с вестью, что Тори родила. Кирана сдуло одним порывом.

В большой светлой спальне, на огромной кровати сидела Тори и прижимала к груди маленький сверток. Когда Киран вошел, она подняла на него сияющие счастьем и любовью глаза.

— Любимый, у нас дочь. И я хочу назвать ее именем твоей мамы.

— Литиэль, — проговорил он и медленно подошел к жене.

Она протянула ему ребенка. Теплый драгоценный комочек наполнил его щемящей сердце нежностью. Серебристые волосики были его, а вот глаза скорее всего будут мамины. Он и не сомневался в этом. Он отдал дочку Тори. Она приложила ее к груди. Картина, как его женщина кормит его ребенка, перевернула привычный мир эльфа. Вот, о чем говорил ему отец и вот, что защищала Тори.

Раздался дробный топот маленьких ножек. Это мать придумала одеть сыну на ноги сапожки с набойками, чтобы тонкий слух эльфов всегда улавливал где этот неугомонный ребенок находится. Его инспекции всех веселили и умиляли. Но никто и не думал потешаться над будущим правителем.

— Мам, как зовут мою сестлу?

— Литиэль, радость моя. Папа тоже согласен.

— Пусть будет Литиэль, — он подошел к отцу и поднял руки, без тени улыбки предлагая себя поднять на кровать. Его синяя макушка чуть не нырнула в кружева одеяльца, в которое была завернута девочка. Он встал и опять предложил отцу его спустить.