Ад Лабрисфорта

– Ну, дети много куда могут залезть. Но, если честно, у меня заходить в этот пруд тоже никогда желания не возникало. Никогда – до десяти лет.

– А после ты там не был, да? Я угадала?

– Угадала, – тусклым голосом откликнулся Уэсли.

Стыдно было признаться в этом даже самому себе, но он действительно целых двадцать лет обходил перекрёсткинский пруд стороной. Точнее, не то чтобы обходил… просто ему нечего было там делать. В парке он иногда бывал, но всегда не в той его части, где находился пруд.

– Ещё бы не угадать. Я тоже с тех пор к нему не приближалась. Вообще в «Перекрёсток» не заглядывала.

– Получается, эта девочка должна числиться не как утонувшая, а как пропавшая. Если она одна в Сэдэн-сити пропала в то лето, то мы сможем узнать, кто она.

– Если даже и не одна – думаю, узнаем. Наверняка только у одной из пропавших такое имя.

С этими словами Патриция встала из-за стола, подошла к шкафу и достала с верхней полки картонную коробку из-под обуви. Обычно в таких коробках держат мелочи, которые никому никогда не пригодятся, но выкинуть жалко.

– Кажется, тебе известно больше, чем мне – заметил Уэсли.

– Ненамного. Вот, – она взяла Флэша за руку и положила на его ладонь пластмассовый детский медальон в виде сердечка, выкрашенного золотой краской. В петельку медальона была продета дешёвенькая тонкая цепочка. Пять объёмных букв на сердечке сложились под пальцами Уэсли в слово – «Полли».

– Откуда это у тебя, Пат?

– Свою одежду девочка оставила на «моем» берегу. Одежду, обувь и эту подвеску. Я прошла дальше того места, где всё это лежало, остановилась у самой воды. Но потом попятилась, под ноги попались её туфли – в общем, я свалилась, а медальон случайно оказался у меня под рукой. После, когда я убежала из парка, заметила, что машинально схватила его.

– И столько лет хранишь? Зачем?

– Не знаю. Помню, я принесла его домой и спрятала в своём тайнике – на чердаке нашего дома у меня в детстве был тайник. И долго боялась к нему даже прикасаться. Мне казалась, эта безделушка обладает чуть ли не колдовской силой. Ведь это вещь погибшей девочки… Несколько раз я перепрятывала медальон куда-то ещё, а потом просто о нём забыла. И только через много лет, когда мы делали ремонт и выкидывали всякое старьё, случайно нашла среди своих детских игрушек. Я была уже взрослой, и всё равно мне стало не по себе… Но выбросить его почему-то не смогла. И, чтобы не хранить дома, отнесла сюда, на работу. Уже не один год он лежит тут у меня.

– Знали бы об этом твои пациенты.

– Хочешь сказать, тогда они, вместо того, чтобы платить мне деньги, скинулись бы и меня саму отвели бы к психоаналитику?

– Нашла время для шуточек! Но вообще – да, что-то в этом роде. А если серьёзно – я поговорю с Джимом Арноном. Родители должны были разыскивать эту Полли, наверняка было заведено дело.

Школа Эйпла и Гордона

На следующий день Уэсли уже совсем было собрался позвонить Патриции и сообщить, что поиски придётся вести как-то иначе. По словам Джима, дела о без вести пропавших больше пятнадцати лет в полицейских архивах не хранятся. Но Патриция его опередила и позвонила сама.

– Можешь не беспокоить своего друга, который работает в полиции, – сказала она. И продолжила, не дав Уэсли объяснить, что он своего друга из полиции уже побеспокоил. – Я вспомнила кое-что. Тогда было начало лета, в школах ещё шли занятия. Эта одежда, которую она оставила на берегу – это школьная форма. Синяя юбка и блузка с эмблемой «Эй-Джи» – форма школы Эйпла и Гордона. Я узнала эту форму, потому что бывала в школе Эйпла и Гордона, меня хотели отдать туда учиться, но потом родители передумали… В общем, теперь нам просто нужно съездить туда и найти кого-нибудь, кто проработал в школе как минимум двадцать лет. Надеюсь, такие люди найдутся. Они должны помнить случай с пропавшей девочкой.

– Не факт, что они захотят вытаскивать из шкафов такие скелеты.

– Ну, если мы не сможем их разговорить – грош тогда цена и мне, и тебе. Я повешу амбарный замок на свой кабинет, а тебя заставлю выбросить в мусорку твой журналистский диплом.

* * *

– Скажи, почему это место кажется мне каким-то мрачным?

– Потому что, как написали бы в каком-нибудь готическом романе, оно мрачно до ужаса.

Уэсли и Патриция шли по дубовой аллее, которая вела к зданию школы, построенному в псевдовикторианском стиле. Аллея выглядела какой-то осиротевшей. С деревьев облетали сухие листья, на асфальте ещё не просохли лужи от недавнего дождя. Школа, окружённая оградой с кованым растительным орнаментом, походила на опустевшую усадьбу аристократа конца девятнадцатого века. Возможно, во время занятий, на переменах, когда в школьном дворе бегают и играют дети, всё здесь выглядит иначе. Но Патриция и Флэш специально приехали, когда уроки уже закончились. На это время они договорились с директором миссис Уайт.

– Интересно, Пат, что ты подумала об этой школе, когда нарисовалась перспектива тут учиться?

– Она показалась мне чем-то вроде замка из истории про вампиров.

– Добрые сказки ты читала в детстве, ничего не скажешь…