Ад криминала: Рассказы и очерки

Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность развивают в русском человеке самомнение самое наглое.

А. П. Чехов. Крыжовник

Ныне много домов в России, названных именами писателей, композиторов или ученых. И хоть жили в них наши классики по году-два, или просто родились в этих стенах, здесь нередко устраивается музей — учреждение, разумеется, очень похвальное.

Тотчас после соответствующего решения исполкома возникает, будто из-под земли, заведующий домом-музеем, непременно величающий себя директором. Он появляется из резерва бывших руководителей, которые по причине административных или партийных взысканий оказались не у дел. Если это человек нахрапистый, с давними и крепкими связями, он бьется где надо, как воин на поле боя, и. в ответственный момент рождения новой организации — утверждения штатного расписания — выбивает ставку секретаря-делопроизводителя. Тогда на дверях его приемной появляется табличка "Секретариат", а на дерматине самого кабинета — фамилия, имя и отчество руководителя данного учреждения, да шрифтом не простым, а типографским жирны, казенно-устрашающим.

Вслед за этим появляется лицо номер два — материальный хозяин учреждения, в трудовой книжке которого записывается: "Заведующий хозяйством". Но это начальствующее лицо, в отличие от отца духовного, называет себя не иначе, как заместителем директора по административно-хозяйственной части, или еще престижнее — по АФЧ (административно-финансовой части). Бывает, что лицо номер два умудряется выбить у отца какую-нибудь ставку на должность собственно завхоза, то есть своего зама, и тогда аппарат учреждения раздувается как мыльный пузырь. Тип лица номер два, как и его зама, — тип широко распространенный у нас: динамичный, живучий, как сорняк в огороде, — сколько его ни выпалывай, не выполешь никогда. Внешне он ничем не отличается от Держиморды — грузен, неуклюж, с узкими плечами и широким задом, штаны на нем висят как мешок, а седые волосы подстрижены под полубокс. Это либо отставник, либо человек, имевший косвенное отношение к войне, но непременно считающий себя участником войны. Он хам по рождению, жулик по призванию, недоучка по образованию. Гардеробщиц и уборщиц он хлопает по задам, а в темных углах полушутя и полапает; шофера, рабочего или дворника проберет ядреным русским матом. Словом, тип известный всем, он живет рядом с нами, все мы его знаем и немножко побаиваемся. Об одном из них я бы и хотел рассказать.

В год первой русской революции у купца второй гильдии Анатолия Аркадьевича Сосунова родился сын. Это случилось в три часа пополудни, когда в Сходне стояла жара невыносимая, и Сосунов, сидя под навесом сарая, пил стопками охлажденное в колодце казенное вино, как тогда называли водку, закусывая каждую порцию столовой ложкой зернистой икры, и дышал тяжело и часто, будто рыба в садке рыбака — уже пойманная, но еще живая. Лицо его, морковного цвета, было сплошь усыпано мельчайшими каплями пота, глаза хрустально слезились, а из краешка рта свисала тонкая струйка слюны. Известие о рождении сына его очень порадовало, он тотчас же вынул из-под себя требник, который уже листал сегодня, и еще раз просмотрел перечень святых мужских имен. Двадцать пятое августа приходилось на Варсиса, Варфоломея, Евлогия, Мина, Протогена, Тита. "Что за православные имена!" — в сердцах возмутился Анатолий Аркадьевич. Из всех прочитанных он кроме Варфоломея и Тита даже и не слыхивал. Титом же был его двоюродный брат, ободравший его на прошлую Пасху, как последнего дурака. С тех пор он с Титом не здоровался и даже не раз подумывал отомстить, но тот был хитер и осторожен. "А почему бы не Варфоломей? — прикинул Анатолий Аркадьевич. — Варфоломей Анатольевич. Варфоломей Анатольевич Сосунов! Не просто, да и солидно". Он любил внушительные и тяжеловесные имена. "Пожалуй, будет Варфоломеем…" Он налил себе очередную стопку, одним глотком проглотил ее и корешком требника обтер узкие губы. "Варфоломей так Варфоломей".

Так создан был наш герой. Окрещенный в русской православной церкви, сытый от избытка молока купчихи Сосуновой, он уже тогда, казалось, будет благополучен и убережен Господом Богом до самой старости.