Ад криминала: Рассказы и очерки

Мы рванули за ней и, пробежав опасный участок, оказались в укрытии среди мешков с песком, кирпичей, железа. Едва начали разговор, румыны открыли по нам огонь. Все пригибались, кроме Учительницы, стоявшей у продырявленного в нескольких местах швеллера, и командира, который приказал одному из бойцов:

— Ну-ка влупи ему, Вася, по первое число.

Вася взял автомат и со знанием дела всадил обойму куда-то в правый берег. Вставил другой “магазин”, но командир остановил:

— Хватит. Не шуми.

Румын стих и дал нам возможность несколько минут поговорить спокойно. Но тут запели пули с левого берега, со стороны “гребной” базы.

— Вон, видите, это микрорайон на окраине Дубоссар, — указал рукой командир туда, откуда стреляли. — Они ночью переправились на пароме — человек девяносто и несколько бэтээров — и захватили жилые дома. Из них и стреляют. А мы не можем отвечать, потому что там наверняка люди, старики, дети. Вон они, заразы, сегодня утром пристрелялись, пообедали и сейчас начнут. Так что вы давайте побыстрее и тикайте отсюда.

— Так здесь вам с двух сторон теперь — и в лицо и в спину?

— Как видите. Оно бы и ничего, если б было-то оружие нормальное. Вон у него, — он кивнул на гвардейца, стоящего рядом с Учительницей, — карабин аж 1943 года выпуска. Что мы им можем сделать? Ну, шины у бэтээров бьем, еще что-то в этом роде.

— Этим-то против “Шилки”?

— А что поделаешь! Да еще они по своему “Месажеру” передают, что мы над ранеными издеваемся. Та если б мы издевались, не так бы обидно было. Видели бы вы их пленных! Рожи красные, квадратные, кто ранен — сразу в госпиталь. Пальцем никого не трогаем. А они?.. Знаете, когда у мертвого что-то отрубают, то кровь не затекает, потому что она уже свернулась. А у наших раненых, прямо у живых, они пальцы отрубают, что курок держат. Одному лежащему казаку прямо в упор голову изрешетили, у другого такая голова была, что я его в морге не узнал — руками не обхватишь…

— Отчего?

— Били, опухла так.

Рядом ухнула мина. Гвардейцы переглянулись. Буквально до нашего прихода предыдущая снесла полдерева.

— Если попадут в плотину, то хана, — продолжал командир. — Затопит тут все села внизу, а Тирасполь и вся Одесская область без питьевой воды останутся.

— Вы как смертники…

— А что делать? Мы готовы умереть, да вот только бы люди знали за что. И Ельцину и Кравчуку на нас насрать. Что ж это за президенты, если свой народ в беде бросают? Вон американцы за тридевять земель флот посылают освобождать своих граждан, взятых в заложники. Из-за двух-трех человек. А наши правители семьсот тысяч своих людей бросили на произвол судьбы. Убивайте всех их — хрен с ними. Или я, может быть, своим мелким умом чего-то недопонимаю? Может, нам, украинцам, за помощью к Канаде обратиться, там же тоже много украинцев. А гагаузы нехай турков зовут — тоже родственники. Должны помочь…

Перебегая плотину в обратную сторону, мы ошалели от картины: лихой гвардеец — заядлый рыбак спустился к воде и на открытом пространстве забросил спиннинг. Киевляне побледнели: что он делает! А наша Учительница с улыбкой: — Если снайпер не снимет, будет у нас на ужин уха!

К вечеру, по дороге из Дубоссар в Григориополь, мы снова попали под огонь. И хотя нас предупредили, что в Кошнице идет бой, водитель рассчитывал проскочить на большой скорости. Но не тут-то было! На дороге стояла бронетехника.

Мы прижались боком к боевой машине пехоты и на четвереньках выкатились под гусеницы БМП. Фотокор В. Кругликов переполз в окопы и стал снимать фонтанчики от пуль, вспыхивающие над головами гвардейцев.

— Пацана, пацана, твою мать, в больницу! — кричал взводный.

Пули свистели над головами, ветка дерева, срезанная очередью из румынского автомата, упала на голову. Истошный мат и грохот очередей “Калашниковых”. Чей-то истерический смех. Снова стрельба…

Уже смеркалось, когда мы приехали в Григориопольскую больницу посмотреть на обстрелянную “скорую помощь”, в которой незадолго до нас следователь насчитал около шестидесяти пробоин разного калибра. Стреляли почти в упор, хотя машина ехала с белым флагом и освещенными окнами. Ее остановили, посмотрели на роженицу, шестилетнего ребенка и почти в упор расстрел ял и.

— Если сейчас диверсантам неудобно — места голые, и они орудуют по ночам, то, как только пойдет листва, — ужас что будут творить, — задумчиво пробормотал наш водитель.

А во дворе рыдала мать семнадцатилетнего гвардейца-пацана, только что привезенного из Кошницы, где мы укрывались за БМП. Ему оторвало ногу…

Это было только началом оперативного плана операции молдовских националистов и румынской “секуритате” под кодовым названием “Троянский конь”.

ЦЕНА МОЛДОВСКОЙ “ДЕМОКРАТИИ”

“Пятна гражданской войны все шире расползаются по стране, которую мы еще недавно называли своей. Корабельный винт СНГ все гуще окрашивается кровью… В Приднестровье, где молдаване убивают молдаван, безответственная игра политиков подвела нас к страшному рубежу: убийству русских русскими…”

Так пишут в своем открытом письме писатели В. Белов, В. Крупин, В. Распутин и другие, требующие остановить братоубийство на Днестре.