Ад

— А что, в самом деле плохо? — поинтересовалась Люба с полным безразличием в голосе.

— Ужасно. Как будто тебе на двадцать лет больше и ты долго и тяжело болела. Этого невозможно не заметить.

— Плохо… Я что-нибудь придумаю… — пробормотала Люба, судорожно оглядываясь в поисках зеркала.

Бегорский досадливо поморщился, схватил ее за руку и усадил на диван.

— Любаша, ты думаешь не в том направлении. Все интеллектуальные силы сейчас нужны тебе для разговора с похитителями, а ты собираешься тратить их на то, чтобы придумать какое-нибудь вранье для своей дочери. Это неправильно.

— А как правильно? — беспомощно спросила она.

— Сказать ей правду, это легче и проще.

— Но…

— Никаких «но», — строго сказал Андрей. — Леля — взрослый человек, ей двадцатый год пошел, а вы носитесь с ней, как с младенцем. Как она дальше-то жить будет?

— Андрюша, — простонала Люба, — давай не сейчас, а? У меня в голове только Коля.

— Нет, — жестко произнес Бегорский, — именно сейчас. Во сколько Леля встает?

— В семь.

Он посмотрел на часы.

— Значит, через двадцать минут. Иди в ванную, встань под горячий душ и прогрейся как следует, потом облейся ледяной водой. Когда Леля появится, я сам с ней поговорю.

— Не надо, Андрюша, — пыталась протестовать Люба. — Ну пожалей ты девочку, она не справится с такими известиями, она с ума сойдет от ужаса.

— Ничего, — усмехнулся Бегорский. — Как сойдет, так и вернется. Любка, как же ты не понимаешь, ее детство под крылом у мамы с папой закончилось, ей предстоит самостоятельная жизнь, а как она станет к ней адаптироваться, если ничего не умеет и не может ни с чем справляться самостоятельно? Ведь жизнь-то дальше будет только труднее, а не легче. Всё, не хочу ничего слушать, отправляйся в ванную и возвращайся другим человеком. Ты мне нужна собранная, сосредоточенная, спокойная и красивая. Причешись и сделай что-нибудь с лицом, ну, что вы, женщины, там обычно делаете. Краску какую-нибудь нанеси, не знаю, я в ваших тонкостях не разбираюсь.

Люба почувствовала, что сил сопротивляться у нее не осталось, и покорно поднялась. В ванной она внимательно рассмотрела себя в зеркале и ужаснулась. На голове появилось несколько новых седых прядей, которые в беспорядке спадали на лоб, глаза запали, под ними мрачно светились серо-голубые синяки, губы как будто стали тоньше и суше и покрылись беловатым налетом. Андрей прав, в таком виде нельзя показываться дочери и уверять ее, что все в порядке.