Ад

— Я, наверное, приду поздно, я сейчас вспомнил, что собирался съездить…

Он объяснял, какие запланировал дела на завтрашний вечер, а сам исподтишка наблюдал за Любой: верит или нет? По ее лицу ничего не было понятно, она слушала, как обычно, внимательно, не сводя с мужа глаз, кивала и ничего не отвечала. Впрочем, какая ему разница, верит ли ему жена? Главное — он завтра не будет сидеть с Тамарой за одним столом, он так решил, он так хочет. А остальное не имеет значения.

* * *

— Ну что ж, чего-то подобного я и ожидал, — грустно пробормотал Камень. — Все логично. Если чувство вины преследует человека слишком долго, то потом оборачивается своей противоположностью.

— Почему? — спросил Ворон.

— Да потому, дорогой мой, что чувство вины давит на человека, как гнет, а как только гнет убирают, так моментально начинает вылезать всякая пакость, которая копилась и вызревала многие годы, а выхода не имела. Вот теперь она и вырвалась на волю. Жаль, жаль, ведь такой славный был парень в детстве и юности, а во что превратился!

— И Любочку мою тоже жалко, — встрял Ворон. — Ведь ей, бедняжечке, все это безобразие приходится терпеть.

Камень собрался было разразиться длинной тирадой на тему о том, что никто не велит Любе терпеть, что это ее собственный выбор и она в любой момент может этот выбор изменить и принять какое-нибудь другое решение, но вдруг вспомнил про себя, Ворона и Змея. Отношения сложились так давно, что изменить их будет трудно. Ведь как ему, Камню, неудобна вся эта тягомотина с тайными свиданиями, сложным графиком общения и постоянным напряжением: как бы не проговориться Ворону, не ляпнуть что-нибудь эдакое, из чего тот сразу поймет, что без Змея не обошлось! Как бы хотелось, чтобы было по-другому, как раньше, когда они дружили втроем и ничего друг от друга не скрывали, и не врали друг другу, и не прятались по углам. Но разве можно изменить то, что складывалось долгие столетия? Это ж целую революцию надо объявлять, а революций без крови не бывает. Нет, к таким резким телодвижениям Камень готов не был. И потому не чувствовал себя вправе в чем-то упрекать Любу Романову. Она сорок лет вдалбливала своему мужу в голову, что он самый лучший, что он имеет право на ошибку, что он все делает правильно и вообще ни в чем не виноват, и не мудрено, что Родислав в это уверовал. Он уверовал и в то, что он лучше всех, и в то, что имеет право на все, и в то, что жена всегда на его стороне и все стерпит, да еще и спасибо скажет.

— Знаешь, — задумчиво проговорил Камень, — я думаю, если бы Родислав не был импотентом, он бы Любу бросил.

— Как?! — вскинулся Ворон, готовый защищать свою любимицу от любых неприятностей. — Мою Любочку?! Бросил?!

— Твою Любочку, — хладнокровно подтвердил Камень. — Он же ее стесняется, ты сам сказал. Он с большим удовольствием поменял бы ее на молодую, модно одетую красоточку. Но только что он может этой красоточке предложить, кроме денег и возможностей?

— А разве этого мало? Огромное количество женщин ради этого на все согласны, я сам видел.

— Для женщины-то достаточно, но не для Родислава. Ему претит мысль о том, что он может быть кому-то интересен только из-за денег и положения. Он же самый лучший, ты забыл? Он самый чудесный, самый умный, самый красивый. И он хочет, чтобы его любили именно за это, а не за деньги. Куда ж тут без потенции-то…

— А я думаю, что дело не в этом, — возразил Ворон. — Вернее, не только в этом. Твой Родислав просто жить не может без моей Любочки. А кто еще будет все его замашки терпеть? А кто будет ему говорить, что он самый лучший, и все сделал правильно, и он ни в чем не виноват? А кто ему скажет заветные слова: «Не беспокойся, Родинька, я сама все сделаю»? Кто?

— Никто, — сразу же согласился Камень. — И он это прекрасно понимает. Родислав давно уже попал в психологическую зависимость от своей жены. Он без нее и дня не протянет. И потом, у него за многие годы сформировались определенные привычки, к которым Люба приноровилась, а новой жене ведь надо все объяснять, ко всему приучать. С Любой можно не парить себе мозги такой ерундой, как вещи и шкафы, сорочки и носки, шампунь и гель для душа, она всегда знает, что нужно купить и где что лежит, и сама все подаст. А с новой женой еще неизвестно как будет.

— Ну, допустим, с новой женой твой Родислав смог бы завести кучу прислуги, пусть бы у них голова обо всем этом болела.

— Так привычки же! Я тебе объясняю, а ты не слышишь. Чтобы не менять привычки, придется прислугу долго и протяжно учить, а Люба уже и так все умеет и знает. Ему напрягаться-то неохота. Плюс проблемы с сексом. Короче, твою Любу он никогда не бросит, так что можешь не волноваться. Но я все равно расстроен.

— Почему? — насторожился Ворон. — Смотри, ты мне обещал, я же не виноват…