Абрек из Мюнхена

– Не трусь. Далеко еще. У нас в Бухаре, в нашей математической школе, таких умников как он, даунами называли.

– Эх, и жизнь пошла Мамед, с высшим образованием приходится верблюдам хвосты крутить. Я бы этого Горбачева…

– Радуйся что еще так! Нормальные бабки получаем!

– Буди ее что ли!

– Фройлян Лона!.. Фройлян Лона! – послышалась немецкая речь.

Лона отщелкнула замок с полотняной двери. На лицах обоих спутников шейха застыла выжидательно-почтительная улыбка. Самед стоял перед нею, с тазиком для омовения лица и рук, и с кувшином воды. Лона забрала туалетные принадлежности и скрылась в шатре. Настроение у нее после услышанного разговора было радужным и счастливым. За свою будущую дорогу к жилью она могла не беспокоиться. Сам бог, если он есть, послал ей таких спутников.

Пусть курсы выживания и полковник Маштайн ищут ее по всей пустыне, она утрет всем нос.

Вышла из песков она на четырнадцатый день, когда ее уже отчаялись искать. До города Кена, к тому условленному месту, где ее должны были ждать, ее сопровождал Самед.

Чуть похудевшая, но веселая и бодрая, зашла она в бар гостиницы, у восточных ворот базара, и как ни в чем не бывало, сказала бармену условную фразу:

– Можно ли вас попросить нанять на целый день такси! Я хотела бы поездить по вашему городу, посмотреть достопримечательности.

Бармен от удивления даже забыл сказать заранее обусловленную фразу и сразу бросился куда-то звонить. Еще через полчаса вокруг Лоны суетился советник посольства и представитель курсов выживания.

– Поехали! Поехали! Фу!.. А мы уже думали…

Лона небрежно показала на рюкзак, который лежал на полу.

– Вещи мои не забудьте!

– Что там?

– Осторожнее! Кобры, там две! Живые! Мой ежедневный завтрак, обед и ужин!

Советника посольства передернуло от ужаса и отвращения. Обеих пресмыкающихся, по ее просьбе, на местном базаре приобрел Самед. Когда они прощались, он спросил ее, может ли он еще что-нибудь для нее сделать?

– Можешь! Купи, пожалуйста, кобру, для тех, кто потерял меня в пустыне!

Вручая ей рюкзак, он сказал:

– Я две купил, фройлян! Одной, этим подлецам будет мало!

Лона месяц восстанавливала силы на лучших курортах Германии, под присмотром лучших врачей. Никаких отклонений по здоровью у нее не нашлось, а психиатры вообще остались довольны ее моральным самочувствием и главное, духом.

Железная леди! – появился запись в ее личном деле.

Через пол года Лона Штерн присутствовала на переговорах, где был подписан серьезный контракт на поставку нефти в Германию. Договор подписывал шейх Мансур ад-Дин Аль Халабуда, вошедший в правительство. А она готовила документы, носила папки туда-сюда. Шейх больше смотрел не в документы, а на Лонины округ…

Не будем невольными завистниками, неважно куда смотрел, шейх.

Яркая звезда новой Мата Хари зажглась на небосклоне немецкой разведки.

Полковник Манштайн просверлил на мундире, висевшем в шкафу, новую дырочку.

Одна кобра досталась ему в подарок, а вторая – руководителю курсов выживания.

– Лона, а как ты их ела? – как-то спросили Лону.

– Вялила на солнце! Представляла, что это угри и ела!

– А шла?

– По холодку. По туннелю!

Лица вытягивались. Лона объясняла.

– Про Патриса Лумумбу слышали?

– Слышали!

– Ну, так вот, русские от Средиземного моря туннель прорыли под Сахарой. Революционеров раньше засылали по нему в глубинную Африку. По холодку то легче идти. И конспирация, как никак.

Однако провести старого волка Манштайна невозможно было.

– Надеюсь, вы в отчет про туннель писать не будете? – спросил он Лону.

– Конечно, не буду. Я же не перегрелась на солнце. Я же шла по туннелю!

Шутка имела успех.

Глава 3

И вот сейчас секретарша доложила полковнику Манштайну, что железная леди Лона Штерн, перед тем как появиться перед его ясные очи, делает модную прическу. Ну что же, раз так, то у полковника есть еще час времени, чтобы еще раз подумать, а лучше всего вздремнуть. Он приучил сотрудников своего отдела, не звонить и не беспокоить его с утра.

– Шеф, думает!

А шеф, по своим биологическим данным относился к племени сов, в эти утренние часы любил тихо вздремнуть. У него еще в далекой молодости, когда он работал в абвере, выработался правило спать с открытыми глазами.

Как конь мог спать полковник Манштайн, спать с открытыми глазами. Только конь спит стоя, а полковник спал сидя, вот и вся разница. Он любил этот момент, после утренней порции кофе, время медленного погружения в состояние пограничное с анабиозом, в обычный человеческий сон. Получаешь ни с чем не сравнимое удовольствие, когда знаешь и чувствуешь, что ты видишь сон, и одновременно осознаешь, что ты во сне понимаешь, что это сон. Он как-то на досуге пытался втолковать своему старому приятелю Курту всю прелесть столь высокого уровня самосознания, но тот лишь рассмеялся в ответ.