Абрек из Мюнхена

Как раньше шло заселение Кавказского хребта, знаете? Не, знаете! Шло как в Голливуде, как в кино, по одному и тому же сценарию. На предгорных кубанских равнинах из степи появляется кочевой народ. Руку к глазам кочевник прикладывает, видит, а на равнине уже живут местные скотоводы, которые гостям совсем не рады. Ну, естественно слово за слово, повод всегда найдется, а можно и без повода, пришельцы с аборигенами начинают выяснять отношения. Хорошо выясняют. Кровь течет. И выясняют их до тех пор, пока один из народов не признает себя побежденным.

Если победили местные скотоводы, они после истребления незваных пришельцев остаются хозяевами на равнине, до появления новых пришельцев. Однако, это игра в рулетку. Иногда побеждают незваные гости. Тогда прежним хозяевам, не остается ничего другого как спрятаться в каком либо ущелье и зализывать там раны, а пришельцы из степей становятся новым хозяевами на равнине. Они едят, пьют, блаженствуют, пока на их голову не приходит новый завоеватель.

Проиграв сражение, она бегут в то же самое ущелье, и подпирают первых хозяев равнины. Тем деваться некуда, она поднимаются еще выше, где уже ничего не растет. И так без конца. Со временем ущелье начинает напоминать слоеный пирог, где разные племена живут друг над другом. На самом верху живут самые древние битые– и самые оскорбленные.

У них душа горит от обиды на всех живущих внизу. И горы начинают лепить их характер. Люди гор скудно кушают, мерзнут, становятся поджарыми аскетами. Детей много, а места и еды мало. Чем выше живет народ, тем он суровее и малочисленнее. Каждый, кто кайфует на равнине, думает, они там, в горах, совсем дикие, зарезать ни за что могут, лучше с ними не связываться. Абреки-горцы, одним словом. А горцы, те наоборот, низинные народы презирают, считают хитроумными и трусливыми, мужчин среди них совсем нет. Но их внизу так много расплодилось. Надо набеги на них устраивать. И устраивают. Иногда ущелья полностью освобождают, и тогда там остается только один народ, а не слоеный пирог. Одно ущелье – один народ.

Что здесь было до грузино-абхазского конфликта? В высокогорье жили сваны, а ниже, на равнине абхазы. Сван, это вроде и грузин, и не грузин. Он высокогорный грузин. Из всех грузин, только у сванов существует закон кровной мести, а остальные так, Тузик тряпку порвет, они молчат.

Было время, грузины поощряли заселение Абхазии грузинами. Сто лет назад тут только абхазы жили, потом она вошла в состав Грузии. С равнинной частью Абхазии все было нормально, грузинские колонисты быстро ее освоили, но забуксовали сталкиваясь с сопротивлением уже в самых нижних предгорьях Абхазии. Плохо шло заселение. Тогда в горную Абхазию стали переселяться сваны, для которых эти предгорья, слишком суровые для изнеженных грузин, казались райскими кущами по сравнению с обледеневшей Сванетией. Абхазцы же выглядевшие для торговцев грузин дикими и опасными горцами, сванам представлялись безопасной толпой с равнин.

Не так давно война тут была между грузинами и абхазами. Только благодаря сванам грузины не попали в плен.

Один раз грузины попали в окружение к абхазам и чтобы вырваться, они прикинулись сванами. Существует старая сванская традиция, идти в бой полуобнаженными. Ну вот, абхазцы увидев три грузовика полуголых, орущих благим матом людей, пропустили их от греха подальше, приняв их за сванов.

Сваны хорошо поживились на этой войне. К танкам, они троллейбусы с награбленным цепляли, и тянули их через Кодорское ущелье. А вообще через Большой Кавказский хребет мало перевалов: Крестовый перевал, Сурамский перевал, Глухорский пепевал, Бойтхский перевал, Мамисонский перевал, перевал Санчаро, Белореченский перевал и Кодорский перевал.

И еще есть наш перевал Базарский. Пришел к нам один раз с той стороны хребта сван. Как прошел не знаю. За архарами, говорит, гнался. А вышел к нам к базарам. Богатыми, говорит, будете. Скоро свое ущелье вы освободите, знак мне был. Прав он, оказался, мы даже более храбрые воины, чем сваны.

– Вот и отлычно, что ты такой храбрый! – сказал Дикой. – Нам как раз на другую сторону гор тыхо надо. Покажешь!

Водитель не придал особо значения его словам и продолжал рассказывать:

– Ну, вот рассказывают старики, приходит этот потерявшийся генерал, к нам в ущелье и идет на самую его вершину. А там, на чердаке гор мы, базары, живем. У нас, нашего рода нет такой услуги, которая могла бы унизить хозяина перед гостем, сколь ни было бы велико расстояние в их общественном положении. Наш князь уважил оборванного путника. Оказывается, все это время, что безмолвно шел сумасшедший старик никто его в дом к себе не пригласил. А наш думает, куда он идет, дай приглашу, дальше перевал, через который только архары ходят и один сван перешел. Короче подали умыть руки, принесли низенькие столики. Положили кушанья.