Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина

Именно в этом городе в конце XVII века (вероятно, в 1696 году) и родился мальчик. Впоследствии он станет известен миру как Абрам Ганнибал. «Родом я, нижайший из Африки, тамошнего знатного дворянства, родился во владении отца моего, в городе Лагоне, который и кроме того имел под собою еще два города»[8]— так пишет он в 1742 году. А поскольку именно Миарре Бруха правил в это время в Логоне, то надо полагать, что он и был отцом маленького Ибрагима. Существует романтическая история, бытовавшая среди его потомков и пересказанная самим Пушкиным, о сестре по имени Лагань^{4}. Она бросилась в воду в отчаянной попытке догнать корабль, на котором похитители увозили брата. Итак, мы знаем только два слова родного языка маленького африканца: Логон и Лагань. Два эти слова и сейчас встречаются в языке жителей этого княжества. Имя местного племени — лагане (лагуане) — странным образом похоже и на имя сестры Ганнибала. Барт также упоминает в своем рассказе, что жители Логона называли реку Логон «Лагам на Логон». Одного из князей, потомков Миарре Бруа, звали Ана Логон^{5}. Кроме того, Логон был портовым городом. Это подтверждает рассказ одного из сыновей Ганнибала: он утверждал, что отец его, сын князя, был вывезен (в 1703 году) из Африки по реке.

Известно, что у котоко, населявших берега реки Логон, было три крупных города — Гулфей, Куссери и Логон^{6}. А Ганнибал как раз и говорил, что под властью отца находились два других города. Князь правил с помощью совета во главе с иба-лагуаном, или премьер-министром.

До конца XVIII века, то есть до принятая ислама частью княжеской семьи, жители Лагона придерживались традиционных верований. В большинстве же соседних государств уже не одно столетие исповедовали ислам. Это служило поводом для частых нападений на Лагон со стороны соседей-магометан. Они-то и уводили жителей в рабство^{7}.

^{Княжество Логон и сопредельные земли в XVI-XVII вв.} 

Среди государств-соседей Борну и Багирми вели наиболее оживленную торговлю с Турцией. Борну считалось тогда четвертым по значению государством исламского мира. Одному из правителей, Али-Хаджи, в 1484 году было даровано в Мекке звание калифа. И даровал его сам Абд-аль-Азиз бен Якуб из династии Аббассидов. В 1555 году, после победы турок в Феццане, между Османской империей и Борну был подписан договор о торговле и сотрудничестве^{8}. Государство Борну поставляло золото, благовония, изделия из кожи, слоновую кость и рабов в обмен на огнестрельное оружие, бумагу, европейские товары, а также рабов-европейцев. В XVII-XVIII веках главным источником африканских рабов и евнухов для Османского двора был, кроме территории нынешней Эфиопии, регион озера Чад. Еще один мусульманский сосед Лагона — султанат Багирми — считался в этот период крупным поставщиком евнухов.

В XVII-XVIII веках торговля рабами была весьма прибыльным делом, и ей занимались многочисленные государства центрального Судана. Жертвами подобной торговли были преимущественно неисламизированные народы, так как всякий «неверный» мог, независимо от происхождения и цвета кожи, быть продан в рабство. Но как отличить мусульманина от «неверного»?

Читаем в книге историка Каке: «На практике решение это было не так просто. После знаменитой победы марокканцев над войсками империи Сонгай (западный Судан) при Тондиби победители привели домой 40 верблюдов, груженных золотым песком, и 1200 пленных. Один из пленников, Ахмед Баба, знаменитый юрист, ставший впоследствии советником в Томбукту, именем ислама воззвал к султану и был вознагражден — султан освободил его.

В 1611 году Ахмед Баба принял посланцев из Туа. Они были в ужасе от бесконечных караванов с «черным товаром», следовавших транзитом через их оазис, и обратились к нему за советом…

Можно ли заниматься работорговлей, не обрекая тем душу свою на мучения? Те, кто занимался этим, прекрасно знали, что в Судане много мусульман; не следует ли задуматься над тем, что среди тех несчастных, что ты отрываешь от своего очага, есть и братья по вере?

На эти вопросы Ахмед Баба ответил в своем труде «Лестница для тех, которые потеряли свои права и стали рабами»^{9}.

Он утверждал, что суданца или просто африканца, «добровольно принявшего» ислам, нельзя продать в рабство: «Иная религия — вот то единственное, что позволяет обратить в рабство. Положение черных немусульман таково же, как и других: христиан, иудеев, прочих».

^{Торговые пути, связывавшие центральноафриканский регион с Северной Африкой и долиной реки Нил}