Абхазский миротворец

«Настала!» – подумал Сабуров. В конце концов, ему было просто неприятно обманывать Мякишева. Да и сотрудничать с ним будет легче, если он будет хотя бы частично в курсе.

– Не просто так, – сказал Андрей вслух.

– На кого работаешь, сказать можешь?

– На Россию. А вот контору, извини, не назову. И документов показать не могу.

– И не надо. Я тебе и так верю. Ты же от меня никакой официальной помощи не просишь?

– Нет.

– Ну вот. А неофициально, по дружбе, я тебе и так помочь могу.

– Именно это мне и нужно, – сказал Сабуров.

– В общих чертах можешь сказать, в чем вообще дело?

Это Скат разрешил.

– Есть кое-какие основания предполагать, что Грузия воевать готовится.

– Ничего себе! А насколько… – Мякишев замялся. Впрочем, Андрей понял, что капитан имел в виду.

– Не знаю. Сам понимаешь, такие вещи не мне оценивать. Но вроде бы основания серьезные.

– Если имеется в виду, что грузины войска к границе подтягивают, то, по-моему, не стоит на это особого внимания обращать, – сказал Мякишев. – Пугают просто. Они постоянно так делают – то подведут войска, то отведут, все пытаются за счет этих передвижений что-то выторговать. Или напугать абхазов рассчитывают, чтобы те согласились взять самую широкую автономию, но все же остаться в составе Грузии.

– Насколько я знаю, и другие признаки есть. Более реальные.

– Ясно.

– И все эти признаки стали проявляться в последние полгода. Обстановка на базе тоже как раз полгода назад ухудшаться стала. Это не может быть совпадением.

– Но смысл?! Какой смысл нас с абхазами ссорить? Если бы хоть маленький шанс был, что нас отсюда из-за этого уведут, тогда было бы ясно. Но нет же такого шанса. Никого в Москве не волнует, хорошие отношения у миротворцев с ближайшим селом или плохие. В самом крайнем случае могут командиров сменить. Попцова, его зама, меня, еще кого-нибудь. Но какая от этого грузинам польза? Сама-то база останется?

– Вот и я голову ломаю, – ответил Андрей. Он почувствовал, что разговор пошел по кругу, нужно было из этой колеи выворачивать.

Видимо, то же самое и Мякишев почувствовал.

– Ладно, подумаем еще. Скажи лучше, чем конкретно я тебе помочь могу.

– Скажи, изменилось что-нибудь в организации службы с тех пор, как я дембельнулся?

– Нет, практически ничего.

Это было важно. Андрей прекрасно знал, как раньше миротворцы охраняли здесь границу. Весь их участок шел по реке Ингур, около шестидесяти километров. Примерно посередине этого участка был основной мост и база. Справа и слева километрах в десяти от нее были два опорных пункта. От них и от основной базы вдоль берега ходили патрули, следили, чтобы никто не пересекал реку. Сами берега были оборудованы контрольно-следовыми полосами, сигнальными ракетами, срабатывающими, если задеть растяжку. В общем, все было сделано по уму. Российские солдаты, если захотят, умеют служить так, что и захочешь – не придерешься. Значит, и сейчас все примерно так же осталось, все знания Андрея были по-прежнему актуальны.

– Капитан, а если все-таки предположить, что грузины засылают диверсантов все эти гадости устраивать?

– Ну, можно такое предположить. Хоть и глупость, хоть и бессмысленно это, но предположить можно.

– Может, просто мы чего-то не понимаем в их планах, может, есть смысл. В общем, предположим, что засылают. Как им это удобнее всего сделать? Как бы ты на их месте поступил? Как засылал диверсантов? Легально?

– Нет, легально вряд ли, – покачал головой капитан. – Всех, кто через мост проходит, мы хорошо проверяем. А народу проходит мало – ну, сам понимаешь, какой псих сейчас из Грузии в Абхазию поедет. Так что любой, кто через наши блокпосты пойдет, оказывается под пристальным вниманием. Мы выясняем, кто едет, куда едет и все такое. Нет, если уж засылать диверсанта, то тайно, ночью, через реку. Сам понимаешь, умелый человек, если хорошо постарается, сумеет переправиться незаметно. Ночью доходит куда надо, ну, к тому же пастбищу. Переодевается в нашу форму – ее с собой можно взять, чай, не тонну комплект весит. А потом делает свое дело, до ночи прячется и обратно. Все это трудно, опасно и, главное, бессмысленно. Но вполне реализуемо, было бы желание.

– Что опасно и бессмысленно, я и сам понимаю, – сказал Андрей. – Но у меня нет других версий! Может, у тебя есть?

Мякишев только руками развел.

– Вот именно. Я в детстве любил книжки про Шерлока Холмса. Так вот, там было написано – если возможна только одна версия, то она и является истинной, какой бы идиотской она ни казалась. Ну, может, не прямо так написано было, но что-то вроде того.

– Ладно, согласен. А что ты делать-то в связи с этим намерен?

– Если бы я знал… – вздохнул Андрей. – Хотя…

– Хотя что?

– Есть у меня одна мысль.

– Ну, так говори, не ломайся!

– Смотри, что получается. Всякие гадости происходили не один раз. Одних овец три, кажется, пропало.

– Четыре.

– Вот, даже четыре. Плюс еще происшествие с девушкой, пропажа ребенка. Если каждый раз засылать диверсанта, то очень большой риск, что он на глаза нашему патрулю попадется. Ну, раз проскочит, два проскочит, но рано или поздно попадется. Если только…

– Если только что?