Абиссинские хроники XIV— XVI вв.

Алеф. О если бы кто-либо убиение господина моего Клавдия обратил на мою душу!
О если бы кто-либо сделал со мною то, что я был бы выброшен вон!
Увы мне, горе мне! Звезда утренняя познала закат, звезда вечерняя сокрылась!
День стал ночью неведомой нам, и тьма необычайная явилась!
Нет отныне отвращающего от нас брань:
Вождь силы нашей сошел в расселины земли,
Водителя крепости нашей нет среди стана!

Бет. Увы нам! Горе нам! О смерти Клавдия скажем:
Он вернул мужам нашим венды и женам нашим покрывала
После того, как сняли их враги во дни страдания и напасти.

Гимель. Вот враг заготовил нашим мужам цепи и нашим женам иго,
Ибо, взглянув на врата города нашего, нашел их без затворов и засовов.
О если бы кто-либо возвестил Клавдию, как великое собрание
Мы нашли внезапно столь малым и оскудевшим.

Далет. Дщерь Эфиопии облекается в кожу и шкуру,
Надевает рубище, твердое, как плита.
Носит иго вместо золотой цепи на шее.
Вместо дома, вина и песни она сделала свой двор площадью плачущих.
Она посыпает пеплом главу свою вместо благовоний, мира и воды розы.
Не Клавдий ли тот, кто был помазан благовониями?
Ныне его постигло переселение, удел странников и пришельцев.
О смерть, судья жестокий, заключающий в узы, как заимодавец, чистого,
Ничего не дав взаймы, за что взять можно выкуп.
Ты не стыдишься сокрушения матери и не содрогаешься пред нежностью сына ее!
О разрушитель, не оставляющий камня на камне на углах печальных!

Хе. Когда светильник освещающий поставили под спуд, а не на свещнице его,
Чтобы нам не испытать ужасов ночи и не окружил нас мрак отовсюду?

Вав. Дева Израилева, призови из Гезера дщерей плачущих, да рыдают над тобой и плачут.
О винограднике твоем, погубленном и искаженном червями,
О пастыре твоем умерщвленном и об овцах твоих рассеянных,
О чадах народа твоего, ставших чадами пленения.

Зай. О Клавдий, спаситель в жизни своей и избавитель в смерти своей!
Видя гибель народа твоего, ты предпочел умереть, будучи юн.
И питие чаши, поданной душе твоей, не удручило ее.

Хет. Куда отошел судья народа нашего, бывший избавителем сынов убогих?
И судья праведный угнетенных?
Куда прешел учитель, учивший о соединении божества и человечества без смешения?

Тет. Какая горечь не чувствуется внутри?
От радости к печали, от крепости к сокрушению,
У кого страх вне и убиение внутри?
Разве не у того, чей покой прошел, когда прешли дни Клавдия — пятидесятницы

Иод. О если бы кто-либо сделал мои очи облаками, да прольют подобно дождю воду,[315]
Да восплачу по Клавдии, господине моем, и возрыдаю по нем.
Есть ли кто добрый, как господин мой к рабу своему, не утруждавший его против воли, но питавший его, как он алкал, и поивший, когда он жаждал?
Есть ли кто благодетель, подобный ему, давший всем взаймы без воздаяния, не делавший зла злым, и не требовавший ни от кого, чтобы ему делали добро?
Никто же благ, токмо един бог, проливающий дождь на праведных и неправедных и на добрых и злых дающий сиять солнцу[316]

Каф. Бог сотряс землю и смутил ее,[317]
Когда взял Клавдия из стана.
Возрадовались н возвеселились о нас враги и разделили нас, как добычу

Ламед. Увы земля, увы!
Умножились болезни ее и воспалились язвы ее,
Ибо взяли от нее Клавдия, бальзам ее милосердия.
Прошла радость, исчезло наслаждение;
Пал благословенный венец лета благости.[318]

Мем. О царь Клавдий, царь мира!
Даруй нам, народу твоему, согласие.
И на одре твоем не замедли долее, да не унаследят достояния нашего мусульмане и не возьмут страны нашей люди Рима.[319]

Нун. Чада народа твоего были в погублении,[320]
Как делают с яйцами страусы,
Когда отвратил от них Клавдий милость очей своих.
Питание людей, прекрасная трава, которой ищет ради животных, —
Клавдий, судия праведный, судивший угнетенного против его супостат
И для спасения его простиравший десницу;
Для рассеяния врагов трубивший в рог.

Самкет. Куда ушел ты с престола твоего, Клавдий, царь Сиона?
Столь долго ищут тебя и не находят ищущие.
Не возлетел ли ты в высь воздушную, как птица, и не сошел ли ты в глубину бездны, как рыба?

Э. Вино, созданное для увеселения нашего, пролито из сосуда,
А душа наша связана между печалью и безумием.
Жизнь наша легковесна, как солома на лопате.

Фэ. В смерти Клавдия мы познали мир преходящий, скоро протекающий, подобно воде чрез сито,
И как блуждания боязливого, быстро переходящего мыслью туда и сюда

Цадэ. Как устремляются ноги смерти к пролитию крови!
И как очи ее внимательны к убиению душ!
От души сына даря, сидящего на престоле, до сына рабыни, что у жернова![321]

Коф. Чего ради удалил он царя Клавдия от народа его?
Кто по его обычаю разделит корысти Сирийские и возьмет силу Дамаскову?[322]
Увы мне! Орган я превратил в горе и страданием стала для меня кифара![323]

Рес. У кого глаза не были со слезами,
Если он был с ясным взором и зрением,
Видя убитым и брошенным в Арматеме Клавдия, царя милостивого и щедрого?

Сан. Блаженны неплодные, не рождавшие и не зачинавшие!
И блаженны сосцы, сухие от молока![324]
Да не увидят дети печали, которую видели мы в смерти Клавдия, оставлявшего прегрешения.

Тав. Когда скатился камень святой, камень краеугольный церкви,
Подобно тому, как скатывались камни честные земли Ефрафа?
Восплачем о сем и возрыдаем по чину.