Аберрация

— Вот и подумай пока. — Береснев повернулся к молча слушавшему их поляку. — Я думаю, Ежи, что тебе в любом случае правильнее всего будет отправиться прямиком к директору Службы космической безопасности. Джамар Шактибинду, пожалуй, сейчас единственный человек на планете, кто полностью владеет всей ситуацией. И ему просто необходимо знать то, что знаем мы относительно Цветка Хроноса!

— Наверное, вы правы, Виктор, — помедлив, кивнул Костецки. — Я, конечно, никакой не боец и в вашем походе, боюсь, буду плохим помощником.

— Ты все верно оцениваешь, — похлопал его по плечу Анатолий. — А где ты будешь открывать портал? — оглянулся он на Береснева.

— Да прямо здесь, — пожал тот плечами. — Ежи, я открою портал в Ираклион, я там был дважды, когда проходил отбор в отряд. Надеюсь, ты сумеешь объяснить свое появление прежде, чем охрана тебя пристрелит!

Костецки испуганно глянул на «геккона», и Виктор тут же пожалел о дурацкой шутке. Чтобы скрыть смущение, он отошел к дальней стене комнаты и сел на пол в позу «лотоса». Оба ученых тихонько опустились на диван, наблюдая за Бересневым.

— Анатолий, а что такое «звиздец»? — шепотом поинтересовался любознательный Ежи.

— Та же жопа, только в профиль, — также шепотом ответил Бурков. — Смотри лучше, что Витька вытворяет!

«Геккону» на этот раз гораздо быстрее удалось воссоздать образ «места назначения» — холла перед кабинетом всесильного директора СКБ. Уже через минуту Виктор поднялся и, как и на берегу океана, единым сложным движением-мантрой открыл портал. Полупрозрачное «зеркало» возникло прямо перед Ежи, словно приглашая поляка к путешествию.

— Иди, — устало вымолвил Береснев, — я его долго не удержу.

Костецки поднялся, по очереди посмотрел на друзей, будто прощался, будто знал, что они больше не увидятся, но ничего не сказал, а лишь глубоко вздохнул и шагнул в «зеркало» как в воду. С тихим хлопком портал закрылся, и Виктор снова опустился на пол, теперь уже в изнеможении. Все-таки такой расход внутренних резервов был чрезмерным даже для «геккона».

«Поспать бы сейчас», — подумал Береснев, вытягиваясь на мягком покрытии пола и прикрывая глаза. Но ему не удалось полежать и пяти минут.

Внезапно Бурков, задремавший было в облюбованном кресле, услышал какой-то глухой шум за стеной, и в следующую секунду стена раскрылась разлохмаченным цветком от страшного энергетического удара с другой стороны. Анатолий в который раз убедился, что прозвище дается не просто так. Счастливчик! Если бы он прилег на диван, как собирался, его бы сейчас уже не существовало, как и самого дивана, попавшего в фокус взрыва и разлетевшегося по комнате странными пепельными ошметками.

Несмотря на естественный приступ панического страха перед неизвестной опасностью, инстинкт подсказал Буркову правильное решение, заставив вжаться в кресло и замереть. Анатолий теперь мог только наблюдать за стремительно разворачивающимися событиями.

Он увидел Виктора, но в совершенно другом месте, где ожидал. «Геккон» каким-то невероятным образом сумел переместиться через всю комнату к входной двери и сейчас стоял там, чуть пригнувшись, а на его плече хищно шевелился граненый ствол страйкера, выцеливая невидимого пока врага. И тот не замедлил появиться.

В пробитой в стене дыре мелькнула уже знакомая серая тень. Матрикат буквально возник в комнате, и Бурков невольно шевельнулся, стараясь стать еще незаметнее. Но этого слабого движения хватило, чтобы «серый» среагировал. Анатолий остановившимся взглядом наблюдал, как разворачивается в его сторону жуткая «труба» трансмутатора, как матрикат «перетекает» в новое положение, поворачиваясь к человеку. А еще Счастливчик увидел, как на кончике ствола страйкера Береснева расцвел фиолетовый цветок смерти и плюнул в спину «серого» длинным, змеистым разрядом. Каким бы ни был быстрым посланец внеземного разума, увернуться или ответить на эту атаку он не успел. Фиолетовый жгут не пробил тело матриката, а словно растворился в нем, и в следующий миг «серый» потерял четкие очертания, потек на пол бесформенной студенистой массой и превратился в стремительно испаряющуюся лужу.

Лишь теперь Бурков почувствовал, что сидит мокрый, как мышь, в комбезе с влагопоглощающим внутренним слоем.

— Жив? — тихо окликнул его Береснев.

— Ка-кажется, да, — с трудом выдавил Анатолий, поднимаясь.

— Тогда — бегом!

— Куда?!

— Наверх, к Мире!

Виктор распахнул дверь, ведущую в коридор к лифту. Дважды Буркова приглашать не пришлось, он рванул так, будто решил поставить новый мировой рекорд в спринте.

Уже в лифте он рискнул задать вопрос:

— Откуда здесь «серые»?!

— Не знаю, но, думаю, не из-за нас, — ответил Береснев, сосредоточенно обводя кабину лифта «жезлом» хроноскопа.

Но едва они вышли на этаже операционного зала центра связи, как все сразу стало ясно. Здесь шел бой. И нешуточный. Матрикаты целенаправленно расстреливали аппаратуру космической связи, попутно уничтожая рискнувших напасть на них ооновцев. Одного взгляда на открывшуюся картину оказалось достаточно, чтобы понять, что люди проигрывают.