Абандон 3

— Подожди… но они ведь радиоактивны! — Сказал я, — кому придёт в голову копаться на радиоактивной помойке?!

— Тому, кто хочет быстро разбогатеть, но не хочет сильно утруждаться при этом, — ответил, вздохнув, Дамир, — но вообще ты прав. Отшельники долго не живут. Деревню поддерживают на плаву только слухи о баснословном богатстве тех, кто смог добыть что-то действительно ценное.

— А такие реально есть? — спросил я.

— Конечно, — кивнул Дамир, — и не так уж мало. В последнее время, когда появилась какая-никакая защита, их стало больше. Поэтому у нас технологический скачок случился. Платформы с солнечными батареями помнишь? Вот, технология, добытая на Руинах. Удачно продали Вечному Городу, те наладили производство. Так вот, шаг за шагом, всё меняется.

— А есть ли тут хантеры? — вставила Соня, и тут же поправилась: — то есть, добытчики.

Дамир испуганно округлил глаза.

— Что ты! — Ответил он, — это страшное табу! Считается, что в таких местах можно вытащить то, что когда-то почти погубило наш мир.

Соня в ответ промолчала. Только бросила в мою сторону многозначительный взгляд. Конечно же, я сразу вспомнил радиоактивную заброшку — подводную лодку. И то, что случилось с хантерами, которые достали её сердце.

— Теперь тут нет посторонних, — продолжала Соня, — насколько стары Руины? Сколько им лет?

— Точно никто не скажет. Они считаются ровесниками Разлома, — ответил Дамир, — значит, не меньше пятисот.

Дымок шёл из нескольких отверстий, которые были проделаны прямо в скале. Вход я увидел не сразу, но Дамир уверенно направлялся куда-то в тень большого валуна.

Как оказалось, ворота в деревню были прикрыты довольно массивным камнем. Я это понял потому, что к его основанию была протоптана заметная дорожка.

— Кто вы и зачем здесь? — раздражённый мужской голос, когда мы подошли вплотную.

— Путники, — ответил Дамир, демонстрируя пустые ладони, — с добрыми намерениями. Ищем караван до Дождевой Гавани.

Какое-то время было тихо. Потом с той стороны валуна послышалась возня и со скрипом преграда откатилась в сторону.

У входа стояли двое, облачённые в металлические кирасы и вооружённые каким-то оружием, вроде удлинённых пистолетов. Их стволы глядели прямо на нас.

— Покажите деньги, — сказал один из стражников.

Дамир достал кошелёк и продемонстрировал содержимое. Солов оставалось не так много, но, похоже, на местных вид монет произвёл достаточное впечатление. Они опустили оружие.

— Проходите, — сказал другой стражник, — таверна прямо до перекрёстка и направо. Увидите вывеску. Завтра ожидаем караван. К вечеру он соберётся в обратный путь. Последуете с ним, если договоритесь с проводником.

— Спасибо, — кивнул Дамир. Пряча монеты обратно в кошель, он оставил два кругляша, номиналом по пол сола и выдал каждому из охранников. Те сразу довольно ощерили рты. Я невольно подметил, что с зубами у них явные проблемы: нескольких не хватало, а уцелевшие были в пятнах кариеса и трещинах.

Внутри первого коридора пахло непритязательной едой: прогорклым маслом и подгоревшим мясом. Но всё равно у меня в желудке заурчало — с утра и после долгой прогулки с грузом я проголодался.

Коридоры тут были довольно широкими, даже автомобиль бы проехал. По крайней мере, тут, возле главного входа. Несколько человек тут могли легко разминуться — но всё равно местные предпочитали от нас шарахаться, скрываясь в каких-то неприметных закоулках.

На этом уровне свет в основном давали редкие отверстия, в которые, как я догадался, специально были установлены зеркала, отражающие солнце. Но попадались и светодиодные панели, и лампы накаливания. Они горели возле дверей с разными вывесками, на которых не было надписей, только изображения того, чем, как я понял, занималось то или иное учреждение: контуры зуба, перекрещенные стволы, монеты, кусок мяса и так далее.

Похоже, тут, возле входа, располагалось что-то вроде «делового» квартала. Что, наверно, не удивительно — любая экономическая активность должна быть завязана на внешнюю торговлю. Жильё наверняка находилось на нижних горизонтах, где тише и, главное, безопаснее.

Мы прошли указанный перекрёсток, свернули налево и увидели вывеску таверны: дымящуюся миску с какой-то едой и кровать.

— Я что-то проголодался, — сказал молчавший до этого Лунюй.

— Да все мы… — начал было я, и осёкся.

Потому что Соня, которая шла рядом со мной, вдруг громко завизжала.

Не переставая визжать, напарница вдруг затопала ногами.

— Стой! — окликнул её Дамир, протягивая вперёд руку, — не надо, нет!

Что-то хлюпнуло.

И только тут я заметил под ногами бьющийся в конвульсии змеиный хвост.

Голова змеи была под Сониным каблуком. Из-под него тёмной струйкой вытекала кровь.

На шум из таверны показалась служащая: женщина средних лет с волосами, забранными в пучок, в сером платье и грязном фартуке.

Она подошла к нам.

Соня улыбнулась ей и сказала:

— Похоже, вы мне должны.

Но женщина вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях, вдруг упала перед Соней на колени, протянула ладони к мёртвой змее и тоскливо завыла.

— Что же ты наделала, девочка… — упавшим голосом проговорил Дамир.