Аарон

Старушка смотрела на девушку в пеньюаре глубоким теплым взглядом. Ничего, судя по всему, не могла сказать, а Райну душили слезы. Ее Дора пришла к ней — хотя бы на чуть — чуть, всего на мгновенье. И хотелось сказать что‑то важное, что‑то очень — очень важное, но слова не шли, застревали в горле.

Призрак какое‑то время смотрел на человека, а затем перевел взгляд на стол — туда, где лежали золотые перстни, которые художница использовала для вдохновения.

— Это твои. Отдать?

"Нет, я пришла не за этим", — посмотрела левее.

— Я рисую новые, видишь? — Райна взяла со стола блокнот, раскрыла перед светящейся женщиной. — Я назвала их "О'Доре" — никто не поймет, только мы. Скажи, тебе нравится?

Призрак долго и внимательно рассматривал украшения, затем кивнул. Перевел взгляд на то кольцо, что одел на палец Райны Аарон. Смотрел на него долго, а после улыбнулся.

У Райны плакали глаза, плакало сердце. Пришла ее Дора. Ее любимая Дора — отыскала путь.

— Я нашла его, да… Нашла своего Аарона, видишь?

Горячие слезы на щеках; а на губах мисс Данторини ласковая улыбка.

"Молодец, — светились полупрозрачные глаза. — Молодец, я тобой горжусь…"

— Спасибо тебе! Если бы не ты… не твоя помощь…

"Ты сама. Все сама. Молодец".

И призрак начал таять.

— Не уходи… Не уходи…

Но он уже ушел.

Осталась висеть в воздухе радость, тонкий аромат лавандовых духов и запах дыма ментоловых сигарет.

Склонившись над блокнотом, Райна плакала.

*****

Вошедший спустя минуту Аарон не заметил того, что страница закапана слезами, — с любопытством рассматривал рисунки Райны, дивился тому, насколько сложные и изысканные она выдумывала украшения.

— Надо же… Только знаешь, кажется, такие перстни не носят молодые женщины. Это как будто для…

— Бабок, да, — Райна улыбалась; слезы высохли, осталась после той встречи, о которой она никогда и никому не расскажет, лишь тихая и светлая печаль. — Пожилые женщины тоже любят кольца, очень любят. Вот с них я и начну. А потом уже создам другую линейку — для молодых.

Канн улыбался. Смотрел на свою вторую половину с нежностью.

— Знаешь, что сказал бы, обнаружив, чем ты занимаешься, Баал?

— Знаю! — лицо Райны тут же приняло суровое и чуть презрительное выражение — жаль, ей не хватало его темных кустистых бровей. — Он бы сказал: "Тьфу, девочки!"

— Точно!

И они оба рассмеялись.

Конец.

Постэпилог:

Квартиру в Ланвине Райна продала — ее купил миллионер по имени Уотт Ланкинс. Больше всего ему понравился кабинет.

Картину "Домик в Девенпорте" Аарон повесил у себя в кабинете — сказал, что теперь ни за что и никогда не продаст тот дом на Восьмом, — желает, чтобы раз в году они возвращались туда и праздновали "день счастья", во время которого они будут есть испеченный Райной торт и обязательно сидеть вдвоем в старом скрипучем кресле.

К следующей встрече, во время которой Канн собирается представить свою вторую половину остальным, Рен и Баал уже подготовили подарки: первый купил кружку с изображением девушки в военной форме и надписью: "Я — девочка, и это круто!", второй приобрел абонемент в спортзал и оплатил программу "Для новичков". Декстер сообщил ему, что подобная шутка довольно плоская, Регносцирос лишь отмахнулся. Демон и есть демон.

Послесловие.

Фух, думала, не успею! Успела! Да, уже под конец означенного срока, в очень сжатые временные промежутки, но я дописала эту историю, чему безмерно рада.

Много раз в процессе создания этого романа я думала о том, что именно напишу в конце, и каждый раз слова и абзацы здесь менялись в зависимости от настроения. Я знаю, что эту часть любите вы, люблю ее и я — это наша с вами возможность пообщаться.

Сложная история вышла у Райны. Глубокая. Знаете, мне очень нравится этот роман, он мне близок. Может, потому что героиня этой книги спотыкалась, падала и поднималась вновь, а вместе с ней спотыкалась, падала, поднималась и я? Потому что вместе со сложными событиями в жизни Райны и в моей собственной жизни происходили не менее сложные события — трудно сказать.

Я немного поделюсь личным.

Эту книгу я начинала писать, стоя перед столом на коленях. Моему малышу на тот момент исполнилось три недели, роды дались нелегко, но все прошло относительно удачно — лишь сидеть мне запретили почти на два месяца. Ну, богатырь родился — кто "мама", тот поймет. Нам не исполнилось и двух месяцев, когда начались проблемы в личном. Да и Бог с ними — все пройдет, все наладится. Вы только не пишите мне на эту тему писем, ибо я совершенно не знаю, как на них отвечать и потому не буду, — не люблю быть ни нытиком, ни фальшивым оптимистом. Я просто знаю, что вы меня любите, и я люблю вас.

С самого начала я хотела назвать эту книгу "Миссия: забыть", потому как именно это название наилучшим образом отражало бы суть романа, но не стала — пусть будет просто "Аарон".

Я радовалась за Райну. Переживала вместе с ней, чувствовала ее всю, чувствовала все, что творилось в ее душе и голове. Если спросите меня теперь, наверное, на данный момент она — одна из самых близких мне героинь.