Ааргх. Трилогия

В общем, все раздражает! Наверное, Эшли прав, я в нее крепко влюбился. Куда крепче, чем готов признаться сам себе. И если рассуждать исключительно филологически (и логически), то она достаточно крупная девушка, чтобы у нас все получилось… Гр-р-р! Вот сказал, и самому противно, она не животное, не самка, чтоб я так о ней думал… Она…

— Мне скучно! Там все спят, и никто со мной даже не поиграет, вот…

Я вздрогнул. Опять этой несносной девчонке заняться нечем. И ведь лезет же прямо к взрослому ааргху, словно ей больше пообщаться не с кем…

— А она тебе нравится, да?

Я вздрогнул второй раз. Эйвин скромненько уселась рядом и подняла на меня большущие невинные глаза…

— Да видно же сразу, когда тетя Сун мимо проходит, у тебя щеки краснеют. А когда ты думаешь о ней, у тебя все лицо такое мечтательное… хи-хи!

— Не смейся.

— Я и не смеюсь… хи-хи! Влюбился, влюбился, влюбился!

Меня избавил от этой мелкой вредины только подход гномов на смену. Теперь их очередь дежурить, вот пусть она им мозги и парит. Даже такие здоровяки, как я, время от времени нуждаются во сне, до вечера было еще часов пять-шесть, не высплюсь, конечно, но хоть немного отдохну. Сон первым ударил меня по затылку мягкой теплой лапой, я рухнул на песок, и больше ничего не помню… Эшли потом говорил, что меня разбудили последним, строго предупредив непоседливых эльфят не шуметь и не баловаться в десяти шагах от храпящего меня.

— Пора вставать, о мой герой! — нежно пропел у меня над ухом племянник главнокомандующего.

Я мигом продрал глаза. Не столько от громкости, сколько от непривычно ласкового обращения. Обычно хозяева с ааргхами так не разговаривают, и мой в этом смысле не исключение.

— Не бойся, Малыш, я не заболел, не впал в сентиментальность и по-прежнему верен фамильной ориентации Эльгенхауэров, а будь она иной, нас бы вообще не было! Это шутка, — видя, что я не врубаюсь, пояснил наш юморной граф. — Девочка все нам рассказала. Об этом мираже в виде Жреца Зла и его нелепых предложениях. Разумеется, мы ее не отдадим. Мы будем биться грудью! Эландер уже придумал текст своей предсмертной песни, гномы чистят топоры песком, Сун рассказывает детям героические сказки, а мы с тобой просто обязаны срочно всех спасти. Думаю, справимся, не в первый раз, правда?

— Гр-р. — Я сел, помотав головой так, что остатки сна разлетелись в разные стороны, возмущенно трепеща эфирными крылышками.

Повторять в десятый раз этому недобитому энтузиасту, что я и близко не представляю, как мы выберемся из этого драконьего дерьма, смысла уже не было. Не поймет, не поверит, да еще в очередной раз обвинит в неумении шутить. Для него все это шуточки, он вообще у нас единственный, кто искренне наслаждается всеми этими приключениями. Для него война, враги, колдовство, победы, поражения — все игрушки. Иногда я просто до скрипа зубовного завидую непробиваемому энтузиазму этого наглого столичного аристократишки!.. Хотя кое-какие мысли все-таки были…

— До прихода ночи нам надо превратить оазис в крепость. Уходить отсюда нельзя, в песках мы будем открыты как на ладони. Неизвестно когда и какими силами ударит Жрец, поэтому лучше быть готовыми ко всему…

— Крепость я беру на себя, — важно задрал нос Эшли. — Мой дядя столько раз рассказывал мне о всех тонкостях тактики и стратегии, защиты и обороны, что я давно мог бы писать учебники по фортификационным сооружениям. Смотри сюда!

Он выхватил рапиру и в несколько взмахов изобразил на песке довольно приличную схему защитных сооружений. Если мы успеем, то шанс удержаться в такой импровизированной «крепости» действительно есть…

— Эландер! На пальму шагом марш! Стрелять во все, что приблизится к лагерю хотя бы на сто шагов. Туром и Нетуром! Ко мне, смотреть, читать чертеж, соображать как и копать беспробудно, словно коты после похода по очень большому. Дети! А помогите дядям-гномам поиграться в песочек. Сун! Э-э-э… прошу прощения за несколько приказной тон, мои манеры огрубели от походной жизни… Вы не могли бы пройтись с нашим отважным ааргхом дозором вокруг лагеря? Просто так, без всякого задания, романтическая прогулка для двоих…

До этой его фразы все лишь согласно кивали, благо командный голос Эльгенхауэра-младшего выработан поколениями, мы и реагировали соответственно. Но после последнего предложения я пошел багровыми пятнами, наемница, наоборот, побледнела, как брюхо жабы, гномы сунули бороды в рот, чтоб не заржать, а эльфята беззастенчиво ударились в визг и хихиканье! Остроухий самоубийца чуть покривил губки и полез на пальму, Эшли продолжал размахивать ручками, призывая всех к порядку, но, пока за нас не заступилась Эйвин, дети не успокаивались. Ее все-таки уважали…

— Че вы как эти?! Кто обзывается, сам на себя называется! — И серьезно добавила уже нам: — Ну а че вы встали, как маленькие? Поцелуйтесь где-нибудь и возвращайтесь.

— Я… мы не… — закипая, начала Сун, но эльфийка подергала ее за подол и, когда та наклонилась, громко прошептала:

— Иди, не бойся. Ты ему нравишься, я знаю… Все знают!