— Он всегда был гребаным куском дерьма, - выдавил Мартин, резко захлопнув ящик
комода.
— Да, ну... Насильники имеют тенденцию быть неприятными в большинстве
аспектов своей жизни, но — забудем на мгновение Бэна — настоящая проблема — это то,
что мы будем делать с моей мамой и репортером "Вашингтон пост".
Скрытный Мартин вернулся и уставился на меня из другого угла комнаты, положив
руки на бедра.
— Что ты от меня хочешь?
Я сделала еще один глубокий вздох и призналась:
— Я не знаю. Поэтому мне нужна твоя помощь. Мне нужно, чтобы ты помог мне
выяснить, как сделать все правильно.
146
Накал Страстей
Пенни Рейд
Он пожал плечами, его тон стал сдержанным.
— Что сделать правильно? Я не вижу проблемы.
Я была в замешательстве, потому что чувствовала, что проблема была очевидной.
Предоставляя ему презумпцию невиновности, я решила разъяснить.
— Проблема, Мартин, в том, что твой отец воспользуется нашей с тобой
заинтересованностью в друг друге...
— Мы не заинтересованы. Ты моя девушка.
— Он использует наши отношения, чтобы опозорить мою мать. Он уже дал два
интервью, где намекал, что она смягчится по поводу законопроекта Сетевого Нейтралитета
из-за меня, потому что мы встречаемся.
— И что?
Мои глаза расширились от его ответа, и я была настолько поражена, что потеряла
дар речи. Я тупо повторила:
— И что?.. Что? То, что это очень плохо. Нам нужно остановить его.
— Это не наше дело. — Мартин почесал подбородок, сказав это как-то отстраненно,
и пожал плечами.
Я действительно начала недолюбливать это его пожимание плечами. И начала терять
самообладание.
Что за черт?
Я встала с кровати и начала ходить, разглагольствуя на все четыре стены:
— Конечно, это наше дело. Это дело всех нас. Сетевой нейтралитет — это дело
каждого! Просто потому что ты не разу в жизни не работал для чего-то, не означает, что это
не твое дело.
Выражение лица Мартина стало холодным и жестоким, он сжал челюсть. Я сразу же
пожалела о своих словах, как только произнесла их.
— Ладно, извини. — Я протянула руки между нами, уронив их по бокам, когда он
продолжил также на меня смотреть. — Я не это имела в виду. Но ты не можешь
игнорировать важные вопросы, которые затрагивают всех, кроме максимум одного процента
населения, которым все равно, просто потому что ты входишь в их число. Это
безответственно.
— Что ты предлагаешь мне делать? — Этот вопрос был в равной степени
саркастическим и риторическим. — Ты встречалась с моим отцом. Он не будет слушать
меня. Он никого не хочет слушать. И если я пойду против него, он уберет меня.
147
Накал Страстей
Пенни Рейд
— Мартин, что тогда остается? Хм? Я не могу позволить моей матери отступить из-
за сфабрикованных обвинений. Если ты не можешь заставить его выслушать тебя, то
остается другой вариант, и это... Это... — расстаться нам.
Я не сказала этого, но только потому, что это был единственный оставшийся
вариант.
Мартин сразу понял смысл невысказанного, потому что он стал неподвижен, и его
глаза предвещали бурю. Его угрожающее опровержение было высказано мягко.
— Нет. Ни таким проклятым способом.
— Тогда предложи мне другое решение.
— Нет, это все чушь собачья, — обвинил он меня, а я все так же стояла на своем,
пока он тихонько злился на меня. — Это не имеет ничего общего с нами. Ты ищешь предлог.
Это просто предлог, чтобы обгадить все, что мы построили. Ты искала повод, чтобы сбежать,
и ты нашла его.
Я наклонилась вперед, чтобы дотронуться до него, но он отпрянул, подойдя обратно
к комоду и захлопнув еще один ящик.
Мне не понравились умоляющие нотки в моем голосе, когда я сказала:
— Нет. Я стою за то, во что я верю. Твой отец дискредитирует мою мать, нанося
ущерб ее репутации, и люди покупаются на это. Она работала всю жизнь против коррупции.
Она боролась за добро и справедливость, мир и процветание.
Мартин издевался, его слова были насмешливыми:
— Она не супер-герой, Кэйтлин.
— Она является таковой для меня. И я не собираюсь сидеть сложа руки, пока твой
отец заставляет ее выглядеть словно коррумпированную прослойку.
Он покачал головой, явно разочарованный.
— Послушай. Что ты сможешь сделать, чтобы Денвер Сандеки изменил свое
мнение? Он никогда не меняет свое мнение. Говорить с ним бесполезно. Спор с ним только
сделает его счастливее. Он получает удовольствие от чужих страданий.
— Мы должны остановить его.
— Мы не сможем.
— Что... тогда? Я должна позволить ему говорить все те ужасные вещи?
— У тебя есть выбор? — Он полностью повернулся ко мне, его выражение лица не
изменилось.
— Я дам интервью. Позвоню репортеру из "Вашингтон Пост".
— Это ничего не изменит. Мы встречаемся. Мы вместе. Наши семьи не близки, но
это неважно, потому что восприятие — это все, что имеет значение. Почему кто-то поверит
148
Накал Страстей
Пенни Рейд
тебе, а не моему отцу? Они даже не попытаются. — Я видела, что он пытался отговорить