А жизнь одна...

Нет, как же, он узнал их сразу — Магнуса и его очаровательную жену. Он нашел их красивыми и счастливыми, только Рита сегодня меньше напоминала ему Айме, и глаза у нее оказались совсем не черными, а светло-рыжими, и волосы были не такие же, и ямочки на щеках не те… А вот «Носорог» нисколько не изменился, может быть, только бородавка на кончике носа стала меньше да глаза не такие голубые, как раньше.

Магнус и Рита искренне порадовались за него, узнав, что он снова уходит в море, пригласили заходить в гости. Рита собственноручно вписала в его записную книжку свой домашний адрес.

День шел хорошо, солнечно, но после встречи с Магнусом и его женой Эрвина все больше и больше одолевали думы об Айме, о том, как вернуться к ней, добиться ее прощения. Гуляя по городу, отдыхая в беседке на горке Линды, он провел самый беспощадный самоанализ за всю свою жизнь. И пришел к невеселому выводу, что жил плохо, еще во время работы в пароходстве постепенно превращался в обывателя и эгоиста. Люди относились к нему добрее, чем он к ним, и в этом заключается главный страшный его порок. Ведь еще  т о г д а, задолго до истории в западноевропейском порту, Айме говорила ему, что он окружает себя несимпатичными, случайными дружками, которые любят много выпить, особенно за его счет. Не послушал жену, отшутился. О том же самом по-товарищески предупреждал Ян Раммо. Не послушал и его — лютым врагом стал для него Ян Раммо. А давно ли в «Норде» жаловался на лучших своих и преданнейших друзей — Сулева и Виктора, а ведь это они подали ему руку помощи после увольнения из пароходства, настойчиво призывали не поддаваться унынию, буквально за уши вытаскивают из болота сейчас! Так ему, видите ли, предъявите какие-то особые, исключительные доказательства преданности и любви к нему… То же — с Айме. Методично, с достойным лучшего применения упорством он разрушал все святое, что было в их отношениях, оскорблял ее своим поведением. Ныл, злопыхательствовал, прозябал! И хватило совести обижаться на Сулева и Виктора, занятых такими сложнейшими проблемами, но не забывших и про него — неудачника!..

Если бы кто-нибудь внимательно присмотрелся в эти минуты к Эрвину, многое удивило бы в этом странном человеке с прыгающей походкой, в изрядно потрепанном плаще и фуражке «морского волка». Он шел и не видел прохожих, он весь погрузился в свои мысли. Время от времени, словно доказывая что-то невидимому собеседнику, он рубил рукой воздух, ставил точки над «i».

Ноги снова принесли его к «Арарату». Постоял, поколебался. И не зашел, переборол себя. «Подальше… подальше от этого треклятого места!» — скомандовал решительно и пошел в сторону театра «Эстония», еще не наметив точного курса. Увидев развернувшийся на конечной остановке троллейбус второго маршрута, поспешил подняться в салон.

Он поехал в Мустамяэ. Неодолимо потянуло туда — пройти мимо дома, в котором более семи лет счастливым супругом прожил с Айме.

На остановке его окликнул женский голос. Эрвин повернулся. Рядом стояла женщина с темными густыми волосами и ярко накрашенными пухлыми губами, в опрятном осеннем пальто и модных сапожках. «Откуда я ее знаю? — удивился Эрвин и тут же вспомнил: — Из нашего дома — крайний подъезд… Ну да, жена второго помощника… не помню, с какого судна…»

Лайне Жимкус не скрывала радости, что увидела его. Только Эрвину непонятно было ее настроение — чему же она радуется?..

— Я слышала, вы в ссоре с женой? — она картинно выгнула черную бровь. — Не живете вместе?

— Ну…

Эрвин хотел огрызнуться, но вспомнил историю с малышом.

— А вы?

— Разошлись, к сожалению. Сына оставили ему, забрал к своей матери…

Лайне была не прочь пригласить Эрвина к себе — вместе погоревать, — но он будто не заметил ее приглашения. Он даже не попрощался с нею — молча двинулся в сторону своего дома.

И вдруг увидел жену. Она вышла из подъезда их дома в сопровождении высокого молодого парня в сверхмодных коричневых туфлях и такой же коричневой куртке (почему-то именно эти предметы бросились Эрвину в глаза). Парень что-то протянул Айме, и она быстро спрятала это «что-то» в свою новенькую сумочку. «Ключ… он передал ей ключ! — обожгла догадка. — Значит, он был у нее!..»

Да, да… он начинает припоминать, что видел этого парня и раньше. Так вот ради кого она прогнала Эрвина!

Они шли по аллее рядом, оживленно о чем-то разговаривая. На Айме было новое светлое пальто, волосы едва прикрыты прозрачным газовым платком. Она ступала легко, и пыльные ветки придорожного жасмина, которых она касалась, не пачкали ее. Эрвин вспомнил, что к ней, к ее одежде вообще никогда и ничто не пристает…

Он прямо по газонам пересек сквер, в который свернула Айме со своим спутником, и неожиданно вырос перед ними посреди аллеи, широко расставив ноги, с заложенными за спину руками.

Должно быть, его вид был страшен: спутник Айме, побледнев, даже отступил на шаг. Это был очень молодой парнишка, лет семнадцати, не больше. Его лицо испуганно, по-детски задергалось, глаза наполнились ужасом.

— Товарищ штурман… — жалко пролепетал он.