– Ты перебил ему коленный сустав и ему было трудно передвигаться. Это взрослый баран. Если бы ты ранил молодого, то старый ушел бы и увел молодого за собой.
Горный подарок Верхоянья
Была еще и весновка, когда Башлавин попросил меня сделать два лабаза на новом полевом лагере. И я сделал, по типу тех, что видел у него на прежнем лагере. А сделав, я опилил края жердей, чтобы не торчали и, также, для красоты.
Лабаз
Прилетевший Башлавин, принимая работу, как всегда, хмуро и ворчливо заметил:
– Ты мне что за танцплощадку сделал – за что я веревки завязывать буду?
С тех пор, выражение «танцплощадка» я тоже любил повторять.
Еще я рассказывал коллегам о забавном курьезе с рабочим в партии Шульгиной, Стаханом. Это был средних лет мужчина, высокий и толковый, и руки у него были откуда надо. Он работал в поселке Лобуя завклубом, уже ездил в экспедицию с нашими предшественниками, мог помочь в работе с лошадьми и изготовить из листового железа печки-буржуйки и трубы к ним, что были большим дефицитом. А еще он был женат на дочери Березовского князя, это тоже о чем-то говорит. Породниться с эвенком у якутов было делом желанным.
Так вот, увидев, как мы замачиваем в ручье вкладыши к спальникам перед стиркой, он тоже замочил свой вкладыш и стал сыпать в ручей стиральный порошок. Хорошо, Шульгина вовремя заметила, а то бы он по незнанию процесса весь бы его извел.
А мясо мы хранили по-разному.
Сохранение мяса обветриванием
У Шульгиной засаливали большими кусками в фанерные бочки из-под сухой картошки или сухого молока, или в молочных флягах, и ставили их на мерзлоту. Для готовки клали в кастрюлю и погружали в проточную воду ручья – и соль вымывалась…
У Башлавина складывали в большой брезентовый баульный мешок и, привязав веревкой, бросали в ручей на глубокое, но проточное место.
У Осташкина – подвешивали на слеге в тени на ветерке. Мясо как бы запекалось (затягивалось пленкой) и не кровоточило.
Ледоход у поселка Жиганск. Я и Лачевский
В Жиганске меня, например, поразил своей добропорядочностью хозяйственник партии. Я привык, что любую вещь, нужную тебе из снаряжения или продуктов, нужно было буквально выпрашивать.
Помню, Дыканюк Женя в паре с Володей Антоновым, подшучивая над хозяйственниками, с серьезным деловым видом приходя с заявкой на канцелярию, спрашивали прижимистую кладовщицу:
– Ковши экскаваторные есть?..
– Нет! – Тут же, даже не задумываясь и без тени улыбки, серьезно отвечала та.
– А замки замочные?..
– Нет!
А здесь, Лачевский, крупный, пожилой, седовласый, необычайно спокойный мужчина (якуты даже принимали его за начальника партии), просто сказал мне:
– Пойдем посмотрим…
Мы пошли на склад и я получил то, что просил.
На выбранный для работ участок я вылетел в паре с Лешей Жадобиным, немолодым, но с крепким, словно налитым силой торсом, напарником-радистом (старой гвардии) и рацией РПМС с двойным комплектом батарей, двумя понтонами 500-ми, снаряжением и продуктами на пол сезона. И, хотя нас было всего двое, вещей набралось прилично. Вертолет высадил нас на небольшой песчано-галечной косичке. Мы выбрали рядышком, но повыше ровную площадку и поставили палатку.
Металлические колья («пальцы» траков ГАЗ-47), две раскладушки, по листу кошмы на них и спальники – 15 минут и палатка стоит. Я даже стояки и перекладину для палатки затем перевозил с собой в вертолете, чтобы не рубить новые и не терять время. Жерди для палаток очищал от коры, они высыхали и были очень легкими.
Утром встали, позавтракали и полезли на склон заверять фотоаномалию. Намеченный участок был недалеко от нашей стоянки и на местности хорошо выделялся среди разреженного лиственничного леса сгущением кустарника ольхи. Отобрав в нижней части участка несколько шлиховых проб, мы спустились к ручью и промыли их.
Даже невооруженным взглядом в лотках хорошо выделялось большое количество минералов-спутников с зернами до 5 мм, а уж под 4-х кратной лупой (выданной еще Башлавиным) я без труда различил на них матовые «рубашки» – признак 1 класса сохранности. Я хорошо насмотрелся на такие «рубашки» еще в Москве под бинокуляром – пироп и пикроильменит были набраны в предыдущий сезон из отвалов на обогатительной фабрике.
Пятно-шлейф фотоаномалии трубочного типа
Это была КИМБЕРЛИТОВАЯ ТРУБКА! В первом маршруте… С первой пробы… Это была удача! Заслуженная удача!
А вода в ручье падала… Пик паводка прошел и вода падала прямо на глазах. – «А план по отработке бассейна ручья с меня все равно спросят, – подумал я, – и никто его не отменит. А если задержимся здесь, вообще по воде не пройдем. Будем сплавляться! А о трубке сообщим позже, когда всю работу выполним».