a voice

Он оглядывает комнату, выходит в коридор и берется за ручку входной двери. Лампа на потолке вспыхивает и лопается, осыпая пол осколками. Он оборачивается и нажимает на ручку. Хлопок на кухне, в ванной, в моей спальне. Он дергает за ручку, но дверь не отпирается. Елозит руками по двери в темноте, нащупывая щеколду. Щелчок. Я слышу его раздраженное дыхание. Он снова дергает дверь моими руками, но та всё еще заперта. Он нащупывает завертку, щелкает ей, дергает ручкой. Дверь по-прежнему не отпирается. Он кричит. Отступает назад и бьет ногой в замок. После удара стены кабинета вздрогнули. Я чувствую холод, чувствую, как жизнь покидает меня.

Он кричит и снова бьет в темноту. Бьет до тех пор, пока свет не пробивается сквозь тонкую щель приоткрытой двери. Он делает глубокий вдох, и я чувствую запах теплого воздуха. Стены кабинета сужаются. С потолка падают куски штукатурки. Он бьет в дверь, пока та не распахивается наружу. Я смотрю в щель, сквозь которую ко мне в кабинет врывается поток теплого пара. Пар рассеивает ослепляющий яркий свет, я слышу его истошный крик и больше не слышу ничего.

2.

Скинув с себя зеленую ветровку, я забегаю в метро. Полчаса на то, чтобы встретиться с Чуи. Полчаса, чтобы придумать, куда можно сбежать с тысячей баксов. Корю себя за то, что у нас не было плана. Мы не думали, что этот день настанет настолько внезапно.

Я доезжаю до кольцевой, оставляю телефон Хлои на полу под сиденьем и выхожу из вагона. Кажется, что Сайлент повсюду. Обернувшись по сторонам, я перехожу на другую станцию.

Цифры на табло извещали о скором прибытии поезда. Люди толпились около платформ, вглядываясь в свои смартфоны. Сорок секунд до прибытия.

– Простите, – слышу я голос позади себя.

– Да, – говорю я, вздрогнув от прикосновения к своему плечу.

– Кажется, вы обронили телефон, – сказал плотный мужчина в коричневой куртке, протягивая оставленный мною смартфон.

– Нет, нет, это не мой. Вы ошиблись.

– Прошу вас, возьмите, – вежливо повторил мужчина, хрустнув шеей.

Поезд со скрипом останавливался около платформы.

– Возьмите, – настаивал он. – Кажется вам пришло сообщение.

Я беру телефон и открываю сообщение от мистера Сайлента. Кружок загрузки крутится в центре полученного видео. Сеть пропадает и появляется снова. Две из восьми секунд видео загружаются, и я вижу Чуи, стоящего на коленях с опухшим синяком вокруг правого глаза. Его руки заведены за спину. Позади брата стоит мужчина, держа Чуи за воротник футболки. Кружок загрузки крутится снова, показывая один фрагмент каждые три-четыре секунды. Голос оператора с задержкой во времени говорит:

– Смотри. Что. Ты. Натворила.

Мужчина шелестит пакетом и одевает его на голову Чуи. Мои глаза наполняются слезами. Кружок прогружает очередную часть видео, превращая восемь секунд в бесконечность. Чуи дергает головой. Задержка. Дергает головой. Задержка. Падает на пол.

Видео заканчивается, телефон выскальзывает из моих рук, и я слышу треск пластика.

Я морщу лоб, закрываю уши, стискиваю зубы до скрипа. Мое тело напряжено, руки сводят судороги. Я чувствую скованность, будто бы нахожусь на глубине в несколько сот метров, будто меня выбросило в открытый космос, будто я автомобиль, который сейчас сожмет пресс. Я кричу, будто мне в ладонь вонзили нож. Кричу, как кричат роженицы, как кричат мученицы на костре, протяжно, неистово, надрывая голос. Секунда, и моя челюсть расслабляется.

– Ну что же ты, – говорит мужчина, наклоняясь, чтобы поднять смартфон.

Я закрываю глаза, и время замирает.

У меня никого не осталось.

Я открываю глаза, вижу перед собой толстяка в коричневой куртке, пытающегося дотянуться до телефона, и мной овладевает ярость. Я толкаю тучного бородавочника в пропасть на растерзание железному льву.

– Эй! – кричит мужчина, рухнув на рельсы.

Поднявшись на ноги, он хватается за край платформы, чтобы вскарабкаться наверх. Я наступаю ему на пальцы. Бью по ним пяткой до хруста костей. На его крики о помощи сбегаются люди, пытаясь оттащить меня от края. Восемь секунд на табло. Руки прохожих тянутся к повисшему мужчине. Семь. Он тянет в ответ свои кровоточащие ободранные пальцы, впиваясь в руки людей. Шесть. Я вырываюсь и бью носком ему в подбородок. Руки скользят по ладоням спасителей. Тело с грохотом падает вниз.

– Блядь! – кричит он. – Чертова сука!

Пять секунд до прибытия. Люди встают с колен и неуверенно отходят от края платформы. Тот, что внизу, кричит, что меня будут насиловать псы. Кричит, что мне под адреналином ампутируют конечности. Кричит, что мои останки скормят крокодилам. Он кричит, надрывая связки. Кричит, пока поезд, скрипя тормозами, не прерывает его.

3.

Подушка Сета навсегда увековечила в себе его запах. Чертово ощущение присутствия. Эдакий последний подарок. Я прикладываю ее к лицу, глубоко вдыхая его частицы.

Солнце медленно опускалось вниз, извещая о последнем закате моей жизни.