А сможет ли кукла?

От Александра несло водкой. Жуликоватый тип, неприязненно морща нос, быстро закрыл за собой дверь. Поняв, что больше здесь делать нечего, компания направилась назад — домой к Мирону. Когда «ездовой конь» отпирал свою дверь, Ермоленков сказал:

— Избушка-избушка, повернись к лесу передом, а к Александру задом. И… немного наклонись!

— Санёк, да ты чего? Всё ж нормально.

— Давай, наклоняйся, баран! Тебе говорю!

Хозяин квартиры отпер дверь, открыл её настежь и боязливо встал в позу «прыгающего в бассейн пловца». Александр отошёл на шаг назад и в прыжке отвесил Мирону мощного пинка, от которого тот полетел в коридор своей квартиры. Всем было очень весело.

Как и договаривались, в понедельник около двух часов дня, трезвый Ермоленков позвонил в дверь Лохматому. Хитрый тип показался на пороге.

— А, это ты. Ладно, сейчас. — С некоторым раздражением ответил «должник».

Лохматый вернулся, протягивая десять тысяч рублей.

— Э, да ты чего, охренел совсем? Я ж говорил тебе — мне на выпивон и закусон. А это что? На пузырь водки не хватит.

— Сколько есть. Больше не дам.

— Давай тогда закусон тащи!

С недовольным лицом барыга скрылся вновь, а когда показался — держал в руках отрезанный ломоть белого хлеба.

— Да ты чего?! Издеваешься, что ли надо мной?! Да иди ты нахрен! Я не голоден!

— Не хочешь — не надо.

Александр бросился вниз по лестнице, а ухмыляющийся Лохматый вернулся в квартиру. Хитрый тип как раз в тот момент обедал после учебного дня, и на десерт у него был тот самый кусок душистого белого хлеба и свежее молоко, очень жирное и вкусное.

Часть третья

Туманное московское утро

Утро началось со стука в дверь снаружи. Внезапно для себя Александр обнаружил — что снова спал одетым. Протирая глаза, он вскочил с дивана и отпер дверь. У усатого круглолицего охранника заканчивалась смена. Пользуясь случаем, оставив пост на своего напарника, отставник решил принять душ и позавтракать, пока есть свободное время.

— Сейчас я приду в порядок и освобожу помещение. — Ермоленков открыл дверь. Он никак не мог смириться с тем, что наступивший день безжалостно прервал его сон.

— Да ничего, можешь оставаться. Ты мне не мешаешь. Я полжизни провёл в офицерских казармах. Пять семей в одних стенах. Фанерой отгораживались. Я ведь только почти перед самой отставкой отдельное жильё получил. Здесь для меня сущий рай. Так что — можешь не беспокоиться.

— Нет, я всё-таки выйду. Что-то не по себе мне. Пойду прогуляюсь, заодно перекушу где-нибудь.

— Ну, как знаешь.

Наспех собравшись, Александр покинул флигель. Его путь лежал в парк. Ночью, видимо — прошёл небольшой дождик. Вся окрестность утопала в густом тумане. Дальше, чем за сотню метров — ничего не разобрать. Молодой человек закурил, но быстро понял, что на голодный желудок это сквернодействие никакого удовольствия не приносит. К тому же — табачный дым вызвал сильное головокружение так, что пришлось присесть на корточки. Когда слабость прошла, Саша разглядел в дали от себя летний павильон. Оттуда доносился запах чего-то очень вкусного.

Павильон оказался летним кафе. В здании старой дворянской усадьбы в это время размещалась выставка картин современных художников. А чтобы публика не голодала, устроители — видимо, решили разместить крытый павильон неподалёку от вернисажа. По будням посетителей почти не было. Обслуживающие клиентов — совсем юные парень и девушка, скорее всего — студенты на подработке, не торопясь готовили свой «фастфуд», не ожидая большого наплыва голодающих. Александр оказался первым, и на тот момент — единственным их клиентом. Слегка побледневший от курения, он заказал два «хот-дога» и стаканчик кофе. Девушка почуяла неприятный запах, как из пепельницы, и отпустила свой товар невольно сморщив носик. Устроившись за столиком, единственный посетитель начал с жадностью поглощать свой завтрак. Студенты не обращали на него никакого внимания. «Да, Ушки хоть и дыра-дырой, но всё же люди там как-то более приветливы. А тут — все как муравьи, на одно лицо. Особенно — приезжие. Одни лишь только деньги на уме. А то: кто ты такой и чего у тебя внутри — дело десятое. Безликая серая масса. Как стадо овец.» — поразмыслил Саша и, доев до конца — в смешанных чувствах вышел наружу.