А. Шопенгауэр - жизнь философа и философия жизни

Беда, однако, заключается в том, что эта программа чересчур несовершенна. А потому, размышляя о мире в целом, о Боге и о душе, человек впадает в неразрешимые противоречия. Он получает взаимоисключающие положения, из которых каждое верно, но которые совершенно несовместимы. К примеру: "Все сложное в мире состоит из простого, и вообще есть только простое и то, что из него сложено" -- "Ни одна сложная вещь в мире не состоит из простых частей, и вообще нет ничего простого". На протяжении тысячелетий человечество не пришло к единому представлению ни о мире в целом, ни о Боге, ни о душе. Это может свидетельствовать только о слабости программы, именуемой "чистый разум".

Значит, научно размышлять на эти три темы (иногда Кант добавляет к ним и четвертую -- тему свободы) невозможно. Правда, никакая сила заставит каждого из человека размышлять на эти темы. Свои ответы на вопросы о том, что такое мир, что такое душа, есть ли Бог и в чем состоит свобода, есть у любой бабушки на завалинке. Но эти ответы не имеют ничего общего с наукой. Видимо, они зачем-то нужны человеку, раз уж такая "компьютерная программа" заложена в его психику. Скорее всего, эти противоречивые размышления нужны человеку для обретения психологического равновесия.

Но настоящий ученый должен довольствоваться только тем, что дают ему априорные формы чувственности и рассудок. Сказав хотя бы слово о Боге, мире в целом, душе и свободе, он покинул бы научные пределы. Поэтому, чтобы оставаться ученым, он должен отвечать: "Мы не знаем этого и никогда не узнаем научно".

А. Шопенгауэр принимает общий подход И. Канта: нет никакого объективно, от века данного мира вещей самих по себе. "Миры", известные наукам, строятся чем-то таким, что присутствует в человеке и творит в нем. Но кто же заложил в его психику "компьютерные программы"? Кто был этим неведомым программистом? Кто заставил человека соединять разрозненные представления в предметы, в научные картины мира, в противоречивые учения о мире в целом, Боге, душе и свободе?

Кант запретил отвечать на этот вопрос: мы не знаем и никогда не узнаем этого научно. Но парадокс заключался в том, что даже такой ответ был научным ответом. Он был суждением о душе, а всякие суждения о душе в науке должны быть запрещены. Запрет же, нарушенный самим запретителем, утрачивает силу.

И Шопенгауэр преодолевает кантовский запрет заниматься философией --ведь сам Кант явочным порядком занимается ей! Суждение "Мир в целом непознаваем" -- это тоже суждение о мире в целом, то есть суждение философское! Суждение "Бог непознаваем" -- это тоже суждение о Боге. Так же обстоит дело с суждениями о душе и о свободе, которые Кант объявил непознаваемыми вещами-в-себе. Все это -- суждения, которые, по Канту, в науке запрещены. Значит, они ненаучны!

Главным аргументом Канта против философии является противоречивость суждений, которые получаются, когда в действие вступает третья программа --разум. Но ведь сам Кант признает, что какая-то непреодолимая сила заставляет человека философствовать, впадая в противоречия. Так, может быть, "программирует" человеческое познание такая сила, которая сама раздирается противоречиями? Двадцать пять веков философствования, несмотря на все противоречия -- ведь это что-нибудь да значит! Видимо, сила, заставляющая человечество философствовать, обладает достаточной мощью, если она достигла такого результата?

Гегель попытался ответить на поставленный Кантом вопрос: почему люди философствуют, несмотря на то, что впадают при этом в противоречия, несмотря на то, что за двадцать пять веков они так и не достигли однозначных результатов при решении философских вопросов о мире в целом, Боге, душе и свободе. Гегелевский ответ сводился к следующему. Существует Божественный Философский Разум, который спорит сам с собой. Но спорит он в соответствии с четко установленной для себя самого логикой. Вначале он выдвигает тезис, затем -- возражение против него (антитезис), а потом находит компромисс, примиряя тезис и антитезис в синтезе. Обретенный синтез снова превращается в тезис, для него находится антитезис, они снова примиряются в синтезе -- и так далее. Божественная Мысль при таком мышлении вовсе не топчется на месте. Она становится все богаче и богаче, возвращаясь, казалось бы, к тому же самому, но -- на новом уровне. Происходит развитие по спирали -- каждый виток повторяет предыдущий, но на более высоком уровне. Таким образом, происходит прогресс в философии.

Божественный Разум, мыслимый Гегелем как бесконечный дух, открывает каждое из своих основополагающих понятий одному из философов -- "конечных духов". Потому и возникает ложное впечатление, будто философы спорят между собой. На самом же деле один воплощает в своем учении тезис, второй --антитезис, третий -- синтез. Спираль человеческого философского мышления повторяет спираль божественного философского мышления. Стало быть, человеческая философия прогрессирует тоже, пока в лице Гегеля не достигнет того же конечного результата, к которому пришел Бог.