А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт

И, конечно, ничего из этого опять не вышло: то, се, пятое, десятое …

Семинары по пятницам

1998–1999

Проводившиеся Оганяном и Осмоловским для повышения культурного и образовательного уровня своих адептов из «Школы авангардизма».

Собирались по пятницам на квартире у одного из этих адептов — и помногу, человек по двадцать — и не пили водки, не то и не се, а действительно осуществляли что-то наподобие совершенно правильного учебного процесса: Оганян или — чаще — Осмоловский читали своим адептам самые что ни на есть такие, как в учебном заведении лекции — «история постмодернизма»; «карта современного московского авангардного искусства — кто есть в нем кто»; «в чем смысл жизни»; и т. д. Приводили философов, специалистов по всяким Делезам и Лаканам, те тоже такие вот лекции читали. А юноши и девушки — внимали, задавали вопросы, записывали эти лекции на магнитофон, а потом переводили их на бумагу при помощи компьютера.

Я на нескольких таких семинарах побывал — и был чрезвычайно всем этим удивлен. Я вспоминал себя в 19 лет — и представлял, что было бы, если бы меня и моих друзей собрали в количестве двадцати человек — вечером — юношей и девушек — и предложили послушать лекцию по философии. Послушать-то мы бы ее послушали — но потом пошли бы и купили бы портвейна, а в следующий раз — купили бы портвейна прямо на лекцию, а в еще один следующий — вместо лекции. А эти — слушают, записывают — по вечерам! на окраине Москвы! специально для этого сюда приезжая! — и за портвейном после прослушивания не бегут — чудеса!

Таковы оганяновские — впрочем, в данном случае в не меньшей степени и осмоловские — организаторские и педагогические таланты.

Середина 1990-х

Ситуация к середине 1990-х и в родной стране изменяется в значительно худшую сторону, нежели она была, хотя бы, например, этих 1990-х в начале, ситуация становится совершенно упадочной и в контемпорари арт.

Происходит крах всего, а прежде всего — надежд.

Сбылось все, о чем и мечтать-то не мечталось в начале 1980-х, когда Тер-Оганян А.С. становился на скользкую дорожку авангардного искусства — оказалось, ничего в том хорошего.

Перечислим по-порядку.

1.

стал все-таки Оганян художником, и известным, и признанным, и авангардистом, и одним из самых радикальных (а радикальных в контемпорари арт почти синоним слова «лучших») — да дела этого контемпорари арт теперь даже хуже, чем во времена КПСС: тогда преследовали, но зато быть авангардистом было престижно, авангардистами интересовалась общественность, интересовался Запад, на подпольные квартирные выставки собирались толпы — дипломаты, иностранные корреспонденты, юноши и девушки, и все были уверены, что делают запрещенное, но важное и правильное дело, теперь — авангардистские сообщество рассыпалось: кто уехал, кто устал и без конца самоповторяется, уныло зарабатывая воспроизведением былых достижений на (и весьма бедненькую при этом) жизнь, кто, как Свен Гундлах, вообще демонстративно все бросил и начал просто зарабатывать на жизнь дизайном и т. п., и весь этот контемпорари арт просто никому абсолютно не интересен (на Западе — кончилась мода на рашен авангард, а структуры внутри России, которые должны бы поддерживать интерес к контемпорари арт — не созданы, потому что все надеялись на Америку, что там будет бум вечно).

И все в унынии и непонимании, что делать, и как быть.

2.

Стало можно ездить за любую границу, и даже не просто туристом, а как художник, на выставки со своими работами — оказалось, тоже ничего особенно в этом замечательного.

То есть — и зовут, бывает, и выставляться, и приглашают на всякие «семинары», (что означает пожить там месячишко-другой за счет какого-нибудь из западных фондов, но все это имеет форму благотворительной помощи представителям слаборазвитых стран — и-или демонстрации ученых медведей в цирке: гля-гля, дикий человек из страны, где Ельцин, мафия и Макашов — а знает слово «инсталляция»..

А реально выдвинуться русскому художнику в известные мастера текущего общемирового контемпорари арт (а не в представителя экзотической провинции) совершенно никак невозможно: не пустят: там своих таких мастеров хватает, и конкуренция — именно столь свирепа и к тому же монополистически-бюрократизирована, как о ней и писали некогда в советских книжках.

3.

В родной стране капитализм — о чем уж совсем никак и подумать было невозможно — победил, и причем капитализм именно в американском своем варианте — опять же оказалось, ничего в нем хорошего нету — оказалось, капитализм — не сплошное Мерлин Монро, Чарли Паркер, кадиллак и кока-кока, (о чем см. сообщ. Америколюбство), а, оказалось, действительно, как и писали в советских книжках, — ежедневная непрерывная борьба за существование, — и причем со всеми козырями скорее именно на стороне, играющей против тебя.

Оказалось, остается два единственных выхода: или —, или — нужно начинать все снова и сначала.

И Оганян это делает: пытается начать все сначала — см. Институции, «Четверги на Бауманской», «Школа авангардизма».