А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2

1 февраля Н. Н. обратилась с письмом к Николаю I с просьбой учредить опеку над детьми и имуществом Пушкина и сообщала, что звание опекунов согласились принять Г. Строганов, М. Виельгорский, В. Жуковский и Н. Атрешков (см. Летописи Гос. Литературного музея. М.; Л. 1935. Кн. 5. Архив Опеки. С. 344–345). Возглавил Опеку граф Григорий Александрович Строганов (1770–1857), двоюродный дядя Н. Н. Пушкиной. По его рекомендации в Опеку вошел Наркиз Иванович Тарасенко-Отрешков (Атрешков в письме Н. Н. Пушкиной). Пушкин был с ним знаком и в 1832 г. выдал ему доверенность на «редактирование» газеты «Дневник», которую собирался издавать (Рукою П., с. 761–764). Издание не осуществилось. Деятельность Тарасенкова-Отрешкова в опеке была недобросовестной и вызвала недовольство Н. Н. Пушкиной и других близких Пушкину людей. Под его наблюдением печаталось посмертное собрание сочинений Пушкина («скверно по милости Атрешкова», как писал С. А. Соболевский. См. Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851–1860 гг. Вступ. статья и примеч. М. Цявловского. М., 1925). Он же руководил работой по описанию библиотеки Пушкина и, по утверждению дочери Пушкина Н. А. Пушкиной-Меренберг, значительную часть ее «расхитил и продал» (Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина. Пг, 1924, с. 130). Кроме того, он взял со стола Пушкина два пера и присвоил некоторые рукописи, которые в 1855 году пожертвовал в Публичную библиотеку в Петербурге (см.: Цявловский М. А. «Посмертный» обыск у Пушкина. С. 311), Узнав, таким образом, о похищенных рукописях сыновья поэта хотели возбудить дело против Отрешкова (см.: Панаев И. И. Литературные воспоминания. Л., 1950, с. 96–97).

⁶⁰⁴

Тургенев имеет в виду следующее письмо, адресованное Бенкендорфом Г. А. Строганову 2 февраля: «Граф, я поторопился передать Его Величеству просьбу г-жи Пушкиной о том, чтобы Данзас проводил тело до его последнего пристанища. Император только что дал мне ответ, что сделал все зависящее от него, чтобы г-н Данзас, находящийся под следствием <как секундант Пушкина — Я. Л.> оставался возле тела своего друга вплоть до сегодняшней церемонии, что более долгая отсрочка противоречит закону, и, следовательно, невозможно ее позволить, но он добавил, что г. Тургенев, старый друг усопшего, будучи свободным в настоящее время, мог бы оказать эту последнюю услугу г. Пушкину и что он ему поручает перевоз тела» (ПиС. Вып. 6, с. 24).

⁶⁰⁵

Письмо к Г. Строганову, в котором Тургенев соглашается выполнить волю царя (см.: ПиС. Вып. 6, с. 25–26).

⁶⁰⁶

Голицын — по-видимому Александр Николаевич, (1773–1848), обер-прокурор Синода.

⁶⁰⁷

Княгиня Дадьянова — очевидно Лидия Григорьевна, жена Александра Левановича Дадьянова (1801–1865) флигель-адъютанта, дальнего родственника Пушкиных (см. о нем: Письма Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой. Спб., 1993, с. 60).

⁶⁰⁸

Надежда Осиповна Пушкина скончалась 29 марта 1836 года. Пушкин вместе со своим «дядькой» Никитой Тимофеевичем Козловым (1778 — не ранее 1851) отвез ее тело для погребения в Святогорский монастырь. 13 апреля состоялись ее похороны и, как пишет П. В. Анненков, Пушкин «тут же сделал вклад обители на собственную могилу, которая недолгой ожидала его» (Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984, с. 385).

⁶⁰⁹

Пещуров Алексей Никитич (1779–1849) — витебский и псковский гражданский губернатор, владелец села Лямоново Опочецкого уезда Псковской губернии (в 69 верстах от Михайловского). Через него Пушкин хлопотал о вызволении из ссылки, (см. Левкович Я. Л. «Гоноропуло» или «губернатор» — Врем. ПК. Вып. 26. Спб., 1995, с. 212–215). См. также по указ. к наст. изд.

⁶¹⁰

В Петербурге в это время были две дочери П. А. Осиповой Евпраксия Николаевна Вревская (1809–1883) и Анна Николаевна Вульф (1799–1857). Вревская была, после Александры Гончаровой, второй женщиной, которая знала о предстоящей дуэли. М. И. Семевский с ее слов записал: «Встретившись за несколько дней до дуэли с баронессой В<ревской> Пушкин сам сообщил ей о своем намерении искать смерти. Тщетно та продолжала его успокаивать, как делала то при каждой с ним встрече. Пушкин был непреклонен. Наконец, она напомнила ему о детях его. «Ничего, — раздражительно отвечал он, — император, которому известно все мое дело, обещал мне взять их под свое покровительство…» (Рус. вестник, 1869. т. 84, с. 91). В этом рассказе, конечно, соединились сведения о предстоящей дуэли Пушкина и позднейшие сведения о «милостях» императора семье поэта. В действительности Пушкин мог говорить только о том, что царь знал об анонимном пасквиле. Дуэли в России были запрещены и Пушкин дал царю слово не вызывать Дантеса (за нарушение этого слова он просил у царя прощения в свои предсмертные часы). У Вревских Пушкин был и за день до дуэли 26 января (см. ПиС. Вып. 8, с. 65;С. Л. Абрамович. Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли). Л., 1988, с. 240–252.).

⁶¹¹