А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2

Особый очерк отведен в дневнике дуэли и смерти Пушкина- Запись датируется 29 января (и, может быть, начата в этот день), но закончена уже после отъезда Геккерна из России. Несмотря на прекрасную осведомленность о событиях, Д. Ф. о многом умалчивает, а многие факты передает неверно: ни слова не упоминает, что ей отчасти был обязан Дантес своим успехом в России (см. рассказ Данзаса, с. 395 наст. изд.), неверно передает содержание пасквиля — в нем не упоминалось имя Дантеса; ошибается, сообщая, что Пушкин «вызвал» Геккерна и что перед смертью он писал царю, поручая ему свою семью. Д. Ф. Фикельмон дает сглаженный вариант дуэльной истории, приличный для потомства. Поразительна ее бесстрастность, даже нарочитая хладнокровность. Это скорее историческое повествование, чем строки из дневника. Графиня стремится оправдать свой круг, «большой свет», подчеркивая, что «каменья» в жену Пушкина бросали не отсюда. Этим же объясняется и умолчание о низкой роли Геккерна (к тому же посланник бывал в ее доме), и искажение содержания пасквиля (царь не должен быть замешан). Запись о дуэли создает впечатление, что графиня Долли защищает перед потомством не только репутацию «большого света», но и свою собственную, как будто опасаясь связать свое имя с именем поэта. Подчеркнутое в начале «Сегодня Россия потеряла…» находит завершение в последних фразах о «печальной зиме 1837 года». Здесь впервые говорится об интимных связях Пушкина с домом Фикельмонов, и поэт оказывается только «другом сердца маменьки». Графиня считает необходимым вспомнить о влюбленности Е. М. Хитрово в Пушкина, которая была предметом острот и насмешек его друзей. Горю «маменьки» она противопоставляет свои потери, «два листа книги своей жизни». Эти «два листа» — кузина Аделаида Штакельберг и «друг юности» Ричард Артур, который появляется в дневнике только один раз, — заключая запись о смерти Пушкина. Д. Ф. Фикельмон как будто стремится убедить кого-то, что в книге ее жизни не было листа с именем «Пушкин». Может быть, тех потомков, до кого дойдет рассказ о «жаркой сцене» в доме австрийского посла?

Публикация отрывков о Пушкине из дневника Д. Ф. Фикельмон началась с записи о дуэли поэта. Французский текст этой записи и русский перевод (Е. П. Мясоедовой) был напечатан (не полностью) в 1956 году (Е. М. Хмелевская. Новый документ о дуэли и смерти Пушкина, — П. Иссл. и мат., I). В 1959 году в Праге были опубликованы и другие записи о Пушкине (А. В. Флоровский. Пушкин на страницах дневника графини Д. Ф. Фикельмон — «Slavia», 1959, roc. XXVIII, ses. 4). Русский перевод этих записей был сделан Н. В. Измайловым (Н. В. Измайлов. Пушкин в дневнике гр. Д. Ф. Фикельмон. — Врем. ПК, 1962). В 1968 году в Италии вышло полное издание дневника за 1829–1831 годы (Nina Kauchtschischwili. Il diario di Dar’ja Fëdorovna Fiquelmont. Milano, 1968), об этом издании см.: М. И. Гиллельсон. Пушкин в итальянском издании дневника Д. Ф. Фикельмон. — Врем. ПК, 1967–1968. М. — Л., 1970.

В настоящем издании записи печатаются в переводах Н. В. Измайлова, Е. П. Мясоедовой и Н. А. Раевского.

³⁸⁰

ИЗ ДНЕВНИКА (Стр. 142). Врем. ПК, 1962. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1963, с. 32–37 П. Иссл. и мат., I, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1956, с. 346–350; ИРЛИ, ф. 244, оп. 18, 271.

³⁸¹

«Смесь обезьяны с тигром» — лицейское прозвище Пушкина (см. т. I, с. 59 наст. изд.).

³⁸²

Сохранилась записка Д. Ф. Фикельмон к Пушкину об этом «маскарадном выезде» (XIV, 65 — неверно датирована).

³⁸³

См. об этом с. 272 и 539 наст. изд.

³⁸⁴

А. О. СМИРНОВА-РОССЕТ: Александра Осиповна Россет, в замужестве Смирнова (1809–1882) — в 1826–1832 годах фрейлина, одна из примечательных женщин своего времени. К кругу ее друзей принадлежали Жуковский, Вяземский, Пушкин, Соболевский, Одоевский, позднее Лермонтов и особенно Гоголь. Впоследствии она была близка к славянофильской среде, и в первую очередь к семье Аксаковых и Ю. Ф. Самарину.

А. О. Россет познакомилась с Пушкиным в 1828 году, но в первые годы их отношения не выходили за рамки обычных светских встреч. Более тесное и постоянное общение возникает только в 1830–1831 годах в Царском Селе и продолжается затем в Петербурге (с значительными интервалами из-за отъездов оттуда то Пушкина, то Смирновой). В начале 1835 года Смирнова уехала надолго за границу, и весть о гибели Пушкина застала ее в Париже.