А обещали сказку…

Растягиваю губы в клыкастой улыбке. Признали? Мрразь…

…твою ж…

Голову будто стискивают раскаленные обручи. Падаю на колени, чувствуя, как сжимаются зубы и из горла вырывается глухой стон. Что?!

Она? Снова она! Я же…

Медленно поднимаюсь, смотрю на Хорта. Щурю глаза и бледно улыбаюсь. И впрямь… одно тело на двоих.

– Охотник! – скорее карканье, чем крик.

Но он повернул голову. А кинжал, брошенный мною, метко впился в горло той твари, что вцепилась в его левую руку. Визг, шипение, и вот уже горсть пепла осыпается вниз, а в окровавленных пальцах плотно зажата стальная рукоять. Серебро на лезвии.

Он полоснул второго зверя, все еще держащего за локоть, и приподнял третьего за шею, сжимая с нечеловеческой силой, и… остальные звери внезапно попятились, тихо повизгивая и поджимая хвосты. После чего бросились врассыпную, с ужасом оглядываясь назад.

Трансформация запаха окончена. Они признали. Признали того, на кого разинули пасть. И теперь спешат вновь скрыться в чаще леса, пока я еще… добрый.

Охотник же с удивлением смотрит им вслед, пока туша третьего дора рассыпается пеплом в его руках.

Глава 8

Сидим под деревом, лечим раны. Котенок занят Хортом. Я лечусь сам.

И каких сил мне стоило убедить зверька заняться охотником – не знает никто.

Стон охотника. Угрюмо смотрю на рыжего. Ведь умеет лечить без боли. Так чего ж?..

– А теперь грудь. Не шевелись, я залечу. – Кот лезет на колени Хорту, целеустремленно глядя на рваные раны с еще сочащейся кровью.

– Может… просто перевязать? – неуверенно.

Удивленно смотрю на охотника. Так больно?

Две лапки прижимаются к груди, вид у Мурза спокойный и сосредоточенный.

– Разряд!

Тело парня начинает посверкивать. Он… дымится? Скрежет зубов, крик. Оттаскиваю мелкую сволочь за шкирку, шипя сквозь стиснутые зубы.

– А что сразу я? Не нравится – лечи сам. Тоже мне, потерпеть немного не может.

Зашвыриваю кота в кусты, после чего прижимаю пальцы ко все еще дымящимся ранам. Сжимает кулаки, пытаясь не орать, и отрицательно качает головой. В глазах – ничего, кроме боли.

– Я осторожно, – тихо, пытаясь улыбнуться.

Смотрит, все еще не понимая, шипит сквозь сжатые клыки.

– Доверься мне. – Мягкое зеленоватое сияние моих кистей проникает в сжимающие их пальцы и осторожно спускается ниже, к груди, обезболивая и принося прохладу и покой.

Отпускает, разжав стиснутые зубы и откидываясь назад. Медленно начинает дышать.

Вот так. Хорошо. Все будет хорошо.

Лечение окончено.

Он уснул. Еще бы, после такой-то боли и кровопотери. И как только не орал?

На колени же, пыхтя, залез рыжий комок, смущенно поднял морду и сверкнул золотыми глазами.

– Прости.

Извиняющийся Мурз – редкость. С интересом его разглядываю.

– Он почему-то и впрямь тебе нужен живым, – каялся зверек. – А я чуть не добил. Просто подумал, что у тебя все еще помешательство и ты неадекватен, потому и взял инициативу в собственные лапы. Но… у тебя явно есть планы насчет него. А я вмешался. Прости.

О чем это он? Планы? Ну… выйти замуж. Хотя этого явно говорить не стоит. Меня, в конце концов, только что признали вменяемым, такой шанс нельзя упускать.

– Ну-у… хорошо, – откашливаюсь, – но если ты еще раз… э-э-э… а что ты делаешь?

Мурз, уже наполовину залезший в мой карман, как раз пытался что-то вытащить… Там же мясо.

Вытаскиваю эту заразу за шкирку. В лапах – половина моего ужина, морда страшно довольная, жует.

– Ну ты…

Чавканье в ответ на мое рычание.

– Ты же меня простил? – довольно.

– Зараза.

Утро наступило как-то неожиданно. Я и сама не заметила, как уснула, положив голову на его колени. Так хорошо… смотреть перед сном на длинные черные ресницы, слушать его дыхание, чувствуя тепло обнимающих меня рук… Ну точнее, это я взяла его руки, положив их себе на плечи. И что с того? Это ведь моя сказка.

А утром он очнулся, посмотрел на мирно спящего на его коленях парня и… дал по шее.

Жестоко.

Котенок веселился в кустах, пока охотник орал на меня, чтобы я больше никогда и ничем к нему не прикасался. Я? Прикасался?! Подумаешь, обнял во сне за талию, уткнувшись носом в живот. С кем не бывает. Хорт, не слушая объяснений, пообещал прирезать в кратчайшие сроки, если еще раз… Спросил – с каких пор мне вообще нравятся мужчины? Я не растерялся и ответил, что это он сам меня не отпускал, прижимая в бреду, и даже лез ночью целоваться. Еле отбился.

Парня заклинило, от меня теперь держался подальше, целеустремленно шагая по лесу.

Еле поспеваю следом, спотыкаясь о каждый корень и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Котенок подпрыгивает в капюшоне и, постоянно жалуясь на тряску, старается уснуть.

– Послушай.

Блин! Опять о корень споткнулась. Ну что ему еще надо? И хватит так гнать!

– А?

– Почему… ты меня вчера спас? – не глядя на меня. Продолжая идти вперед и говоря так тихо, что еле расслышала.

Хромаю вприпрыжку следом. Задыхаясь, объясняю:

– Понимаешь… я решил, что никто, кроме меня, тебя убить не должен.