Длительный недостаток некоторых солей в зимнем корме заставляет зайцев глодать мерзлый конский навоз и до земли выгрызать снег, пропитанный мочой лошади или человека. Нередко к концу зимы много зайцев погибает от болезней и истощения; их трупы в белом зимнем меху находят весной под хворостом и вершинами упавших хвойных деревьев.
При теплой погоде уже в марте, а иногда и в феврале у зайцев начинается брачный период. Следы их удлиняются, располагаются группами и даже целыми тропами. Отдельные особи начинают слегка волочить ноги, оставляя на снегу длинные черты - поволоку. Некоторые охотники считают поволоку верным признаком начавшегося гона.
Толай. В степных, пустынных и горных районах Средней Азии, Южного Казахстана и на границе с Монголией встречается похожий на русака, более длинноухий мелкий и быстрый заяц - толай. Следы его напоминают русачьи, только заметно мельче, так же как и помет.
Четвертый вид наших зайцев тоже довольно мелкий - маньчжурский заяц - встречается только в южной полосе лесов Дальневосточного края.
Белка. У лесной тропы, на пушистом снегу вдруг показалась знакомая метка. Четыре лапки: впереди две большие, задние, за ними - две меньшие, передние, тесно сближенные, одновременно коснулись здесь поверхности снега. След перешел дорогу, занырял по сугробам в орешник, скрылся под кучей хвороста, показался снова, вскочил на пень, с него на соседний, опять спустился на снег и вдруг пропал у подножия одинокого дуба. Белка... Куда же она пошла дальше? Ветки дуба распростерты к югу; должно быть, добравшись до конца одной из ветвей, белка перепрыгнула на ближайшее дерево и, прыгнув, стряхнула с него иней. Это мы сейчас установим... Верно. Осыпавшийся иней оставил множество углублений на свежей поверхности снега - белка вершинами пошла к югу. Щетки крупного инея на ветвях мешают ей прыгать - скоро она устанет и пойдет "низом". Сделаем круг, шагов в пятьдесят диаметром, чтобы уловить продолжение следа Вот он Все такой же суетливый скачек с сугроба на сугроб, с пенька на пенек.
Здесь белка долго рылась в дупле старой осины, но ничего не нашла среди трухи и сухих листьев, кроме скорлупок. Орехи, если они и были, лесные мыши уже утащили в свои глубокие норки. Снова рыщет белка по кустарникам, ныряет под пни, залезает на брошенные птичьи гнезда, забирается под корни. Свидетельство не в пользу тех, кто уверяет, что белка на зиму "обеспечивает себя запасами корма". Верно, что осенью, в дни изобилия, белка прячет орехи и желуди во все щели и дупла, верно и то, что она сушит грибы, развешивая их по сучьям, но помнит ли зверек все свои кладовые? Едва ли.