A Lost : Некоторые тайны истории стоит приоткрыть (СИ)

Элайджа оказывается рядом с Кетрин и помогает ей подняться. Он прижимает к себе жену, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Кетрин обвивает своими руками его шею и прижимает к нему. Она понимает, что Клаус в таком состоянии мог навредить ей или ребенку. Это понимает и Элайджа. Он нежно смотрит на нее и касается ее руки. И смотря на них, Хейли действительно завидует тому, как Элайджа беспокоится о Кетрин. С первого дня как Хейли увидела Элайджу, то почувствовала к нему — всё. И все то время, он не мог сказать ей о своих чувствах к ней. Хейли все понимала, что Элайджа не из тех мужчин кто говорят, что они чувствуют, но Джексон такой. Элайджа не говорил о своих чувствах, до появления в его жизни Кетрин, с ней он счастлив и не скрывает своих чувств к ней, кажется, что с ней он счастлив. Кажется, что с Джексоном Хейли смогла быть счастливой, а она хочет быть счастлива. Так что, чтобы она не хотела сказать сейчас, она промолчит.

— Я забираю Катерину домой! - не сдержав свой гнев выкрикнул первородный.

— Что? - возмущенно прошипела Кетрин.

— Катерина забирает меня домой, - взглянув на жену отвечает Майклосн.

Кетрин опирается о его плечо, выводит его из гостиной. Она все еще тяжело вздыхает, пытаясь не дышать алкоголем и успокоиться. У нее это выходит лишь потому что с ней рядом Элайджа.

Клаус не намерен останавливать вечеринку. Сейчас ему наплевать. Он громко хлопает в ладоши и издает рык, при этом обнимая девушек. Он намерен переместить вечеринку на улицу. Весь Новый Орлеан должен знать, что король празднует.

Новый Орлеан. Сейчас.

Пирс улыбается, отвешивая тяжелую ткань штор и тем самым давая солнечному свету проникнуть в комнату Нади. Ведьма отворачивается, набрасывая на себя одеяло. Надя не спала до пяти утра, ведь Ричард не мог успокоится, и уснуть из-за болей в животике. Естественно она волновалась о своём сыне.

— Ричард не мог уснуть, и...

Кетрин улыбается, смотря на дочь.

— Я знаю, и я привезла лекарство, которое сделала Эддисон. Так что сейчас Ричард совершенно спокоен и Джаспер увез в наш особняк. Думаю, сегодня Джаспер и твой отец сдружаться.

— Стоп? Что ты сказала? - Надя подпрыгивает на постели и схватив соседнюю подушку швыряет ее в мать.

— Если бы это была бутылка виски, то я сочла бы это за оскорбление, - Кетрин ловит подушку и прикусывает губу.

— Ты оставила Николину с отцом? Зная твою паранойю, - Надя потягивается, пытаясь встать с постели, но после бессонной ночи перед ее глазами все расплывается.

— Объявляю день матерей и отцов, - Кетрин подходит к дочери и садиться на постель рядом с ней. — Я проведу этот день с тобой, и тебя ждет встреча с Бруком. Мне нужен был выходной после всей этой истории с Рейтией, и я не успокоюсь, пока не сожгу эту ведьму.

— Спасибо, мам, - слышала имя " Брук." Надя улыбается и кладет голову на плечо матери. — Я разговаривала с Рейтией, и она не тронет нашу семью. Я это обещаю. Это из-за меня произошла вся эта история с твоей беременностью.

— Я уже и забыла, - улыбается Пирс обнимая дочь. — Собирайся.

Пока Надя готовилась к поездки Пирс зажмурила свои глаза, вспоминая вчерашнюю ночь и разговор с мужем.

Кетрин и Элайджа. -

Параноик. Зацикленная на защите дочери и семьи. Такой стала Кетрин Пирс. Появление новорожденной малышки лишь усугубило ее паранойю. Она не отходила от малышки ни на шаг и не подпускала даже самых доверенных слуг. Она не спала. Она не пила кровь. Она забыла обо всем. Для нее существовала только дочь. Николина сейчас для нее мир. К ней боялись подходить даже Ая и Кейтлин, не говоря об Эддисон, которая, еле увернулась от летящей в ее вазы, тогда Элайджа понял, что пришло время ему вмешаться.

Он тяжело дышит, опускается в кресло. Элайджа не мог наблюдать за тем, как его жена изводит себя, но, похоже, сейчас Пирс это не волновало. Ее волновало только то, что ведьмы могут прийти за Николиной. Раздосадовано срывает с шеи галстук. Злость на самого себя переполняет первородного. Элайджа зол на себя, потому что его любимая поступает с собой так.

— Катерина…

В первые минуты Кетрин даже хотела бросить в мужа что-нибудь тяжелое, ведь он мог разбудить Николину, которая сладко спала на руках матери. Но Кетрин сдерживала такие порывы - уж слишком она любила Элайджу.

— Тише, прошу тебя.

Элайджа тут же решил подойти и жене, но Кетрин вздрагивает и не отводит взгляда от дочери.

— Как чувствуете себя, моя Катерина?

С несвойственной ему нежностью убирает пряди ее волос, а потом касается губами взмокшего лба.

— Немного устала, ваша дочь порядком измотала меня, появляясь на свет, а теперь и капризами и сегодня она мало еле, и это разозлило меня настолько, что разбила пару детских бутылочек, но это нормально. Я справлюсь.

У нее на лице столько нежности, ведь на нее руках спит ее дочь.

— Но я... - он опускает глаза, чтобы скрыть радость, сияющую в его глазах. — С момента нашей свадьбы, ни один мужчина, кроме меня, не касался твоего тела. И не коснется, если ему жизнь дорога.