А.Громова, А.Днепров, Г.Альтов, И.Варшавский

– Да, ум мой развит хорошо, - согласился Мишель. - Но, конечно, настоящий творческий ум, то, что называется гением, - это свойство профессора. Я все делаю быстрее и точнее, чем он, я ничего не забываю и не утомляюсь, как он, - и все-таки, я знаю, он сильнее меня. Но ему надо лечиться, иначе это может кончиться катастрофой. Он перенапряжен и рассредоточен. Он думает о массе совершенно различных вещей. Почему его, например, так сильно интересует мнение Демаре о его работе? Или здоровье Луизы?

– Позвольте, но Луиза - его жена! - возмутился Раймон.

– Ему вовсе не нужна жена, ему сейчас не до личных дел, - спокойно отпарировал Мишель. - И вообще у профессора сложные следы в психике. Масса наслоений! Он вспоминает какие-то совсем бессодержательные эпизоды детства: например, как он дразнил своего школьного учителя, как купался в реке. Зачем это все?

– Но ведь вы, кажется, еще более прочно и неразборчиво фиксируете все в памяти, - заметил Альбер. - Профессор говорит, что вы практически ничего не забываете.

– Я - другое дело, - сказал Мишель, обернувшись к ним. - Я всю жизнь провел в лаборатории. Почти все мои воспоминания имеют отношение к делу. А у профессора в памяти много абсолютно постороннего. И, главное, он не просто хранит прошлое в памяти: многое продолжает его волновать, выводить из равновесия. Он волнуется, вспоминая о смерти матери, а ведь это случилось чуть ли не тридцать лет тому назад. Он волнуется, вспоминая о войне, о своем участии в… - Мишель запнулся, потом четко выговорил: - в движении Сопротивления, так это называется.

Раймон и Альбер переглянулись.

– Но ведь человек - это человек, - сказал Альбер. - Вы, если даже считать, что вы появились на свет вполне сознательным существом, хотя бы в виде мозга, снабженного зрением и слухом, вы прожили всего четыре года. И только в лаборатории. А профессор Лоран прожил на сорок лет больше, и жизнь его была сложной и разнообразной, как и всякая человеческая жизнь.

– Дюкло! - крикнул снизу профессор Лоран. - Мы вас ждем!

Альбер спустился с лестницы. Из кухни выскочил Роже, неся на подносе три чашки бульона и тарелку с пирожками.

– Выпейте все трое! - скомандовал он.

Шамфор рассмеялся и взял чашку.

– Ну и помощники у вас, Лоран! На все руки мастера, я вижу!

Лоран кивнул. Он с жадностью глотал крепкий золотистый бульон.

– Спасибо! - сказал он, дожевывая хрустящий пирожок. - Я уже совсем отвык от человеческой пищи. А вы готовите, как в первоклассном ресторане.

– Постойте, Лоран! - вдруг спросил Шамфор. - Вы что же, на одной диете с ними? - Он кивком головы указал наверх.

– Да. Я решил проверить на себе, насколько это питание обеспечивает организм необходимыми ингредиентами. А потом как-то привык. Быстрее, во многих отношениях удобнее… Иногда только хотелось поесть по-настоящему, и я спускался вниз.

– Нет, вы с ума сошли, Лоран! Есть эту отвратительную кашицу!

– Мне не до гастрономии, Шамфор, уверяю вас, - устало ответил профессор Лоран. - Я отказался от многих вещей поважнее. И, кстати, ничего отвратительного в этом питании нет. Вот Дюкло может подтвердить, он пробовал.

– Я тоже пробовал! - Шамфор нахмурился. - Нет, вы сумасшедший, Лоран. Ставить эксперименты над самим собой при такой сверхъестественно трудной жизни… это же… И, наконец, у ваших красавцев нет пищеварительного тракта, а у вас-то есть! Вам же вредно жить на искусственном питании!

– У Поля тоже есть пищеварительный тракт. Из-за него-то я и начал проверять эту штуку на себе. Организм ее неплохо переносит. Полю я все время давал еще глюкозу, витамины и всякие тонизирующие средства.

– Заставляйте его нормально есть три раза в день! - сказал Шамфор, обращаясь к Роже. - Он губит себя!

– Профессор будет есть три раза в день, чего бы это мне ни стоило! - уверенно заявил Роже.

Профессор Лоран с интересом поглядел на него:

– Вы мне решительно нравитесь, Леруа.

Они ушли. Роже покачал головой и ухмыльнулся:

– Хм! Я ему нравлюсь, вот как. А мне лично нравится бедняжка Луиза. И не нравятся все эти штучки за спиной у господа бога. Старику и без того невесело на небесах, да и нам на земле не лучше…

– Знакомьтесь, - сказал Шамфор. - Его зовут Сократ.

Коричневый гигант, около двух метров ростом, стоял у чертежной доски. Он мало походил на человека; только руки были человеческие, с гибкими сильными пальцами.

Сократ не повернулся к вошедшим, он продолжал чертить. Профессор Лоран и Альбер стали за его спиной, глядя, как на листе ватмана с удивительной быстротой возникает какой-то непонятный и сложный чертеж.

– Что это? - спросил профессор Лоран.

– Я поручил Сократу рассчитать другую конструкцию робота, подобного ему. Задача: уменьшить размеры до нормального человеческого роста, добиться максимального сходства с человеком; для этого, конечно, надо изменить строение нижних конечностей да и туловища. У Сократа, как видите, гусеницы вместо ног.

– Вы готовитесь к демонстрации?

– Ну конечно, - Шамфор усмехнулся. - Я тоже, как и вы, хочу пустить пыль в глаза публике.

– И что же, этот робот, созданный для демонстрации, будет слышать и говорить?