А-Элита

– Я наблюдательный, я по профессии – инженер человеческих душ.

– Сдается мне, гражданин душевный инженер, тебе вульгарно жалко курева.

– Хоть бы и так, но разве я посмею отказать гражданину начальнику?.. Лосев, а ты курить будешь?

– Можно, товарищ полковник? – Лосев тоже присел на землю, тоже по-турецки. Спиной к «ЛА-3С» в ложбинке, лицом к гражданам-товарищам.

 – Кури, Андрюша, – разрешил Стрельников. Подцепил ногтями сигарету в раскрытом книжкой портсигаре, другой рукой утер пот со лба.

Закурили писательскую «Победу» с двойным фильтром. Оторвать зубами и выплюнуть желтый цилиндрик фильтра Андрей постеснялся. Курение слабой сигареты привыкшему к папиросам Лосеву удовольствие доставляло среднее. Между тем лучше уж дамский табачок, чем вообще никакой. Тогда, в «Дюнах», симпатичная девушка, как оказалось, вовсе не пошутила насчет «прощальной пачки». Андрей просил товарища полковника снять запрет на курение хотя бы на время предстоящей операции, но Стрельников не поддался на уговоры. «Вредная привычка притупляет ваш дар антипата, курсант Гром», – сказал тогда Стрельников, сделав строгое лицо.

– Экхе-е, кхе... – кашлянул Кукушкин и после следующей затяжки громче: – Хэ-э, кхе-е... легкие ни к черту... – Кукушкин вдавил на четверть скуренную сигарету в мох – ...Кхе-е... кхы-ы... Надышался тут с вами кислородом, вот легкие и отказываются дым абсорбировать... кхэ-э, кхе-е... Нуте-с, уважаемые службисты, насколько я разумею, ваше ведомство в моих скромных услугах более не нуждается? Йес?

– Ты молодец, Аркадий, – похвалил писателя полковник и освободился от тлеющей сигареты щелчком. – Сумел задавить в себе ненависть к фашистским прихвостням, общался с Роговым нормально, как и требовалось.

– Мерси за комплимент, гражданин начальник. Поелику мы остались без связи с Большой Землей, насколько я разумею, путь наш разворачивается вспять к границам полигона. Возле столбов с антеннами вырубаем «приемник», глушим сигнал «свой», и нас засекает доблестная охрана, мчится к нам на всех парах и с комфортом препровождает... – Кукушкин вздохнул – кого куда...

– Ошибаешься, Аркадий... Андрей, дай-ка и мне коньяка. От Кукушкина столь соблазнительно пахнет, к тому же я мокрый весь, как цуцик, только сопливой простуды мне еще не хватает для полного счастья... Мотай на ус, Кукушкин. И ты, Лосев, прислушайся. Еще... – Стрельников взглянул на циферблат «командирских», – ...полчаса отдыха, и продолжим движение строго на северо-восток к собственноручно Роговым обозначенной на оставшейся у нас крупномасштабной карте «Гнилой лощине». Уверен, с местоположением лощины Рогов не обманул. Не до топографического лукавства ему было, когда пачкали карту фломастерами. В нужной психокондиции находился клиент, верьте мне, знаю, о чем говорю... Лосев, не в службу, а в дружбу, налей коньяка в кружку, не привык я из горлышка. Грамм пятьдесят, пожалуй, будет вполне достаточно... Насчет того, чтобы вернуться, – идея вроде бы здравая, но лишь, говоря образно, с точки зрения примитивной арифметики. А задачи, решаемые контрразведкой, сродни высшей математике. На этапе планирования среди сотен прочих оговаривался со штабистами и вариант побега Рогова с одновременной утратой нами средств радиосвязи. За Рогова я спокоен – энские товарищи начеку плюс весь периметр области на ушах. И мы в порядке – ожидая сигнальных костров, каждую ночь в небе над тайгой будут барражировать самолеты. Костры разложим только в случае крайней необходимости или когда обнаружим искомое. Подвожу итог: продолжаем действовать как натуральные английские шпионы. Прошу поверить: кому по штату положено – все продумали, любые варианты, вплоть до самых фантастических... Вопросы?

– А вдруг у тебя, Паша, разыграется гнойный аппендицит, вплоть до полной потери сознания?

– Будем надеяться... – Стрельников взглянул на часы, – что десять ближайших минут я сохраню сознание и здравый рассудок. Десяти минут мне вполне хватит, чтобы проинструктировать вас обоих, чего и как предпринимать, ежели один или двое, образно говоря, выйдут из игры.

– Товарищ полковник.

– Чего, Андрей?

– Я налил.

– Спасибо. – Кивнув Лосеву, полковник принял из его рук алюминиевую кружку с коньяком, поднес к губам и резко запрокинул голову.

– И немедленно выпил, – констатировал Аркадий Ильич Кукушкин, грустно улыбаясь и с откровенной завистью глядя, как ритмично дергается острый кадык на жилистой шее полковника Стрельникова.

Глава 6 Настоящий полковник

– Птичка-сестричка, сколько нам еще кругов наяривать по этой гребаной «Гнилой лощине»?

Птичка, уж было совсем взгрустнувшая где-то в еловых дебрях справа, оживилась, и ее «ку» зазвучали громче, чаще, оптимистичнее.