А дело было так (СИ)

— Я…мне… — если честно, то сама не знала, что хотела ему сказать.

— Тяжелый для тебя? — прошелестел голос рядом с ухом. — А так? — и он перекатился на бок, увлекая и меня за собой. — Лучше?

В голосе чувствовалась усмешка. А еще мне показалось, что заметила блеск его глаз. Но, в основном, в комнате и вокруг нас двоих царила тьма, при которой трудно было что-то понять. И что мне не пришло в голову сказать горничной, чтобы не зашторивала сегодня портьеры?!

— Кто вы? — спросила скорее от испуга, не рассчитывая особенно получить ответ. Вот и услышала только его приглушенный смех. — Что вам надо?!

А вот тут мужчина замолчал, но протянул руку, чтобы коснуться моего лица. Особенно его интересовали губы, их обвел по контуру несколько раз, легко касаясь, догадывалась, что указательным пальцем.

— Прошлый раз пришел, чтобы предупредить. Но ты, похоже, так ничего и не поняла, — по легкому колебанию воздуха догадалась, что его губы были прямо напротив моих. — Ты ничуть не угомонилась.

Как это? Выходило, что предположение об угрозе-предостережении оказалось верным? Однако способ этот тип выбрал очень затейливый для этого. Нет, чтобы просто сказать, что, мол, не делай так, а то… Чушь! Что-то мне не верилось, что все происходило именно так. И вообще, и сейчас не верилось в реальность происходящего. Какие-то изощренные методы, однако, у незнакомца были для того, чтобы донести свои мысли до такой несообразительной меня.

— То были шары! — его шепот приблизился к моему виску, и по нему немедленно пробежали мурашки. — А теперь еще колесо! — и, похоже, меня тоже нюхали, как и я недавно волосы этого типа. — Тихо! Выбрось из головы мысли закричать! Помощь не поспеет.

Близость мужчины, его дыхание в моих волосах, властные руки, одна на плече, другая тяжестью и жаром ощущалась на талии, не располагали к хорошему мыслительному процессу. А если прибавить сюда еще глухую ночь, темень и отсутствие возможности позвать на помощь, то понятно, какие картины будущего рисовало мне воображение в тот момент. И разве, не угроза только что была мне озвучена? Вот и скакали образы моего умерщвления перед мысленным взором. От удушения, до… Нет, они постоянно возвращались к тому, как этот тип сжал бы мое хрупкое горло. А что я ему сделала? Дорогу перешла? Прибыли обычной лишила?

— Думай, голова, думай! — таращила я глаза в темноту. И мне стало казаться, что начала что-то видеть. Или это разыгралось воображение? Но, так или иначе, а оно отвлекало от рассуждений.

— А теперь еще из-за тебя могут возникнуть беспорядки в городе! — и снова чужие губы были напротив моих, и чуть не касались их. Хотя… вот уже и касаются. — Это не дело. Я обязан это прекратить.

— Неужели!.. — думала, глаза мои не могли распахнуться еще шире. Однако ошиблась. А еще у меня от догадки приоткрылись губы. И неизвестный этим немедленно воспользовался. — Он, что, видел все в темноте? — додумать не успела, так как его поцелуй слишком уж углубился. — Вы… — хотела высказаться, что заподозрила в нем начальника гарнизона. Это же ему было дело до беспорядков.

Это Эдвард недавно сказал, что в его обязанности входило обеспечение спокойствия в городе, и ему самому не престало нарушать установившийся порядок. Вот только час назад, или чуть больше, дело было, когда маркиз распалился и высказался за выяснение отношений на поединке. Вот ведь, сволочь двуликая, этот офицер! Там выказал себя поборником порядка, а здесь… Справился с женщиной! Так и впился в губы, клещ!

— Ммм! Какая ты вкусная!

Укусить, как и вчера, не получилось. Опытный стал, паршивец. Точно чувствовал мои следующие действия. Рот мой он оставил в покое и перешел к шее. А я вспомнила, какие отметины уже оставил там, от этого всхлипнула и хотела только выкрикнуть протест, как мне на губы и наложили ладонь. Получилось, поэтому, только замычать.

— Погоди немного, — прервался он от серии мелких поцелуев, на секунду приподняв голову. — Сейчас тебе расхочется протестовать и звать охрану.

К моему стыду так оно и случилось. Через совсем малое время, увы, я только и могла, что всхлипывать от пробудившегося в теле желания. И тогда уже еле сдерживалась и призывала оставшиеся крохи воли, чтобы не попросить этого, не пойми кого, о большем, чем поцелуи и прикосновения руками. Это черт знал, что творилось. А когда я дошла до последней точки и закусила угол подушки, чтобы не застонать от удовольствия и нахлынувшей вслед за ним слабости, меня неожиданно оставили в покое. Мужчина, без сомнения тоже распаленный страстью, в отличие от меня, смог взять себя в руки. Он отстранился и поднялся на ноги.

— Так и быть! Пусть будут шары, пусть крутится это чертово и твое колесо. Пока, во всяком случае. Но ничего более! Поняла? Никаких натравливаний мужчин друг на друга. Усвоила? Никакой бурной деятельности, женщина! Иначе, накажу серьезнее, чем сейчас. И не приму во внимание никаких отговорок. Все ясно?!