А дело было так…

Но отдых никому был и не нужен — ночь на месте древнего храма придала телу каких-то особых, потусторонних сил. Я совершенно не чувствовал свои ноги, не в том смысле, что валился от усталости, а просто не чувствовал. Они двигались механически, как заводные куклы султана, и казалось, что я так смогу хоть до края света добежать. Даже в водоступах. Те же самые чувства испытывали и эльф с гномом, тролли и так по выносливости равных не имеют, а богатырь… Тиналис устал. Очень устал — морщины под глазами, пот на лбу, я только сейчас понял, что он уже далеко не мальчишка. И такие вот марафонские забеги для богатыря очень утомительны, хоть он и не показывает вида, но держится из последних сил. И будет держаться — богатырское упрямство вошло в легенды, ни один легендарный герой не позволит себе свалиться без сил от усталости, хотя…

Когда Тиналис думает, что его никто не видит, то и дело прикладывается к небольшой бутылочке, крошечный глоток — и бежит дальше. Мы все тактично делаем вид, что ничего не замечаем. Знаю я такие бутылочки, не раз встречал — снимают усталость, придают

бодрость, свежесть, новые силы, чувствуешь себя как будто заново родился. А потом наваливается такая тяжесть, что жить не хочется, и ты или перетерпишь, или еще глоток зелья сразу пропустишь. А потом еще глоток и еще… Порочный круг — сколько отважных воинов сгубил, и не счесть, а сколько молодых парней, которые перед девушкой своей неутомимостью похвастать решили… Для тех, кто к зелью пристрастится, одна дорога — к отцу в лаборатории, ему вечно живых людей не хватает, хотя назвать их живыми можно только в биологическом смысле. Это уже не люди — это растения: не едят, не пьют, не двигаются, а только зелье, зелье, зелье подавай…

Впрочем, если у человека есть сила воли перетерпеть боль, то пить это зелье он может себе без особого вреда для здоровья позволить. Многие седовласые ветераны перед важными битвами делают пару глотков, хотя и знают, что потом хуже будет. И Тиналис наверняка не первый раз к зелью обращается, не мне его выбор осуждать. Сколько ему, интересно, лет? Наверняка под сорок — для мага юность, для ученого мужа зрелость, для пахаря старость. А для героя? Слишком мало, чтоб меч на стену вешать, не ушла еще из рук силушка богатырская, но слишком много, чтоб сутками подряд по болотам скакать, ночевать на месте древних святилищ и с драконами сражаться.

Впрочем, все индивидуально. Отцу под двести, а до сих пор любого молодого в бараний рог скрутит. Правда, он некромант, у него со старостью свои отношения, но это уже мелочи. Великий король по легенде прожил больше тысячи лет и жил бы и дальше, кабы вселенский катаклизм не случился…

Поздним вечером последние несколько щепоток порошка ушли в болото, и под нами, даже не верится, вновь оказалась твердая земля! Почти твердая — этакая мокрая грязь вперемешку с мелкими камнями. Ходить по такой не великое удовольствие, но все равно лучше, чем по болоту лягушкой прыгать. Мы дошли до логова дракона, однако вечером по понятным причинам искать пещеру чудовища никто не стал. Первая подходящая полянка, водоступы отброшены, и все дружно повалились отдыхать. В один момент накатила вся отложенная усталость, и без песен, без плясок с бубном и душераздирающих любовных историй все погрузились в сон. Кроме Тиналиса — богатырь всю ночь стонал, как не всякое привидение умеет, но к заветной бутылочке с зельем так и не притронулся. Откуда я знаю? Ну я на всякий случай еще вечером тайком все зелье в свою флягу перелит: вдруг Тиналис не выдержит искушения, а ему еще змия рубить…

И наступил день дракона! В смысле день, когда должно было решиться, мы с его головой к отцу поедем или ему завтрак с доставкой на дом будет. Утром я опасался, что богатырь встать не сможет, такой бледный и изможденный, но нет. Поднялся как ни в чем не бывало, сделал зарядку, сытно позавтракал и, улыбаясь, пальцем поманил меня в сторону.

— Парень… Я понимаю, конечно, ты из лучших побуждений, но… Не делай так больше. Я знаю, что ты подумал, но все равно не делай. Договорились?

— Договорились, — кивнул я.