А-бомба

Вайцзеккер знал об отрицательном отношении военных властей к Дебаю и в переговорах с Дибнером пытался подсказать ему другие кандидатуры на пост директора Физического института. Но странное дело! Дибнер, охотно советовавшийся с Вайцзеккером по всем другим вопросам, здесь проявлял сдержанность и даже холодность. Вайцзеккер решил на всякий случай прекратить разговоры на эту тему и правильно сделал. Откуда ему было знать, что Дибнер сам претендует на роль директора головной организации в Урановом проекте. Вайцзеккеру в это трудное предвоенное время, когда закладывались основы Уранового проекта, были очень нужны помощь и совет Гейзенберга, но тот был далеко, в Соединенных Штатах Америки.

Летом 1939 г. Гейзенберг приехал в Америку по приглашению университетов Анн-Арбора и Чикаго для чтения лекций. Здесь не чувствовалось приближения воины, и Гейзенберг с удовольствием общался с коллегами и студентами. На лекциях обстановка была непринужденной и доброжелательной, короткие полуофициальные встречи до и после лекций, казалось, состояли сплошь из улыбок, рукопожатий и радостных восклицаний, сопровождаемых банальностями вроде сентенций о быстротечности времени. Но каждый раз, когда беседы становились более продолжительными, Гейзенберг инстинктивно чувствовал некоторую напряженность. Очевидно, многие видели в нем не только ученого и коллегу, но и немца, представителя нацистской Германии. В Америке было очень много эмигрантов из Европы. Они подробно рассказывали о своих мытарствах и злоключениях, им сочувствовали, и теперь американские ученые в разговорах с Гейзенбергом хотели понять его позицию, узнать из первоисточника о действительном положении вещей в немецкой науке, об отношении немецких ученых к Гитлеру и национал-социализму. Гейзенберг понимал это, рассказывал о жизни общих знакомых, отвечал на некоторые вопросы, но вдаваться в подробности не хотел, в результате чего при встречах со старыми коллегами все-таки чувствовался холодок.

К концу поездки Гейзенберг встретился с Энрико Ферми, недавно эмигрировавшим из Италии в Соединенные Штаты Америки.

Ферми увлеченно рассказывал Гейзенбергу о своей жизни в Штатах. Он сказал, что освобождение от фашистского кошмара позволило ему вновь почувствовать себя свободным человеком, а потеря положения ведущего физика Италии и связанных с этим некоторых преимуществ с лихвой окупается возможностью спокойно заниматься любимой работой. "Теперь я опять молодой физик, - сказал Ферми с улыбкой, - и это ни с чем не сравнимо". Со свойственной ему прямотой Ферми спросил Гейзенберга, не хочет ли и он переселиться в Америку. Гейзенберг не спешил с ответом, и Ферми продолжил свою мысль: "Ведь Вы не сможете предотвратить войну и должны будете совершать дела, за которые придется когда-то нести ответственность. Если бы Вы, оставаясь в Германии, могли хоть чем-то содействовать миру, я понял бы Вашу позицию. Но в имеющихся условиях такая возможность совершенно ничтожна".

Гейзенберг отвечал, тщательно взвешивая слова .

- Возможно, мне следовало эмигрировать во время моего первого посещения Америки 10 лет назад, - сказал он. - Но я не решился сделать этого тогда, потому что вокруг меня сплотился определенный круг молодых людей, желающих заниматься новыми проблемами науки, и я совершил бы измену, бросив их на произвол судьбы. Есть и другой довод против моей эмиграции. Каждый из нас родился в определенной среде и пространстве со своим мышлением и языком. И лучше всего он развивается именно в ней. Конечно, каждый волен выбирать свой путь. Но, может быть, правильнее оставаться в своей стране и по возможности предотвращать катастрофу?

- Вы считаете, что Гитлер выиграет войну? - спросил Ферми.

- Ни в коем случае, - ответил Гейзенберг. - Современная война ведется с помощью техники, а технический потенциал Германии несравнимо слабее, чем у ее потенциальных противников. Поэтому я иногда надеюсь, что Гитлер, понимая это, не осмелится даже начать войну. Но это, пожалуй, больше желаемое, потому что Гитлер реагирует на все иррационально и просто не хочет видеть действительность.

Ферми слушал, и было непонятно, согласен он или нет с доводами Гейзенберга.

- Есть и другая проблема, - сказал он тихо, - которую вы должны тщательно обдумать. Вы знаете, что процесс расщепления атомного ядра, открытый Отто Ганом, приводит к цепной реакции. Поэтому необходимо считаться с возможностью применения энергии атомных ядер в военных целях, в атомной бомбе например. Решение такой задачи, конечно, форсировалось бы в военное время обеими сторонами, и физики-атомники были бы вынуждены работать над решением этой проблемы по прямому распоряжению своих правительств. Как вы смотрите на такую перспективу?