A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Слизеринка мрачно выругалась и тяжело вздохнула. Блэк, с восторгом принявший ее идею с Малфоевским дневником, полчаса назад забрал свою часть магической копии и унесся прочь. Выглядел он, мягко говоря, ошарашенным и изумленным. Отчего произошла такая резкая перемена, Беата, хоть убей, не могла понять. Все было нормально, почти дружелюбно, когда Сириус решил, что хватит заниматься самопожертвованием и решил забрать куртку себе. Беата могла поставить сколько угодно галеонов на то, что будь на ее месте любая другая девушка, гриффиндорец просто попросил бы свою вещь обратно. И та, не устояв перед его обаянием и завораживающим голосом, отдала бы ему не только куртку, но и свою честь. В случае Беаты, они чуть не подрались. Блэк бесцеремонно и совершенно не по-джентльменски попытался отобрать одежду, Спринклс возмутилась и заставила его попросить вежливо. Блэк отказался и возмутился в ответ, указав на то, что она-то его не просила, а просто взяла то, что захотела. Слизеринка лишь пожала плечами, напрочь игнорируя все логичные и нелогичные доводы, а потому Блэк вновь попытался стянуть с нее куртку, что у него практически получилось. Спринклс решила бороться до последнего, дабы отобрать теплую вещь обратно, и снова чуть не заехала Сириусу в нос, но парень вовремя уклонился, и удар локтем пришелся по ключице.

Да. Именно так. Беата нахмурилась. Именно после этого Блэк отскочил от нее, словно ошпаренный, позабыв и про куртку, и про Малфоя. И слизеринка в упор не могла понять, что же в этом моменте было такого особенного? Что она упускала? Эх, если бы сейчас рядом была Эмили, она бы наверняка догадалась…

***

Белоснежный красивый волк задумчиво следил за девушкой, выходящей за ворота школы. Поразительная самоуверенность и самонадеянность. Блуждать в одиночку вечером за пределами замка, отчетливо зная, что кто-то преследует тебя – верх глупости. И это – ученица Когтеврана, по слухам, факультета, на который берут самых умных и сообразительных учеников. «И куда собралась эта дуреха?» — волк переступил с лапы на лапу, все еще не двигаясь с места. Кто знает – какой безумный гриффиндорец преследует ее по пятам? Не хотелось бы снова неделю валяться в Больничном Крыле, каждый раз со страхом косясь в зеркало на свой сломанный нос.

Девушка тем временем направлялась вниз по дороге, ведущей в Хогсмид. Впрочем, куда еще можно пойти? Рядом с Хогвартсом была лишь эта захудалая деревенька и непроходимые леса, кишмя кишевшие полукровками и прочими выродками. Волк совершенно по-человечески вздохнул. Его глаза, серые и холодные, выражали крайнюю степень раздражения и отвращения, не свойственную обычным животным. Он неотрывно следил за Эмили Паркер, ненавистной, паршивой магглорожденной когтевранкой. Эта противная, мерзкая человечка, успешно вот уже пятый год изображающая невинную овечку, приводила его в состояние невыразимой ярости. Преподаватели считали ее чуть ли не святой – конечно, такая тихая, способная и трудолюбивая. Некоторые ученики жалели ее и поддерживали всяческими способами, считая, что маггле необходима помощь в учебе. Другие относились равнодушно, но не без некоторого уважения. Спринклс, Люпин, вся эта гриффиндорская шайка наверняка думали, что он злобный и надменный сукин сын, и что бедняжка Паркер живет в бесконечном страхе, ежесекундно представляя, что с ней может сделать мерзкий слизеринец. Но едва ли кто-то из этих простодушных идиотов знал, что их война с когтевранкой, а, вернее, бывшей слизеринкой, началась далеко не потому, что Малфой – чистокровный аристократ – априори не выносил магглорожденных, нет. Хоть это и сыграло свою роль. Но и Паркер никогда не оставалась в долгу, и в конечном итоге им обоим было, за что ненавидеть друг друга. Вся разница заключалась в том, что Малфой предпочитал говорить, не скрывая своего отношения к людям, а Паркер предпочитала молчать.

Малфой, осторожно переступая лапами и пытаясь не наступать на шуршащие листья, неслышно следовал за Эмили. Как только они отойдут на достаточное расстояние от школьных ворот – они поговорят. Вернее, он будет говорить, а она – слушать. У слизеринца никогда не было сомнений в том, что Спринклс и Паркер – это и есть АВ, и ему было абсолютно плевать на то, что ни у кого в школе до сих пор еще не нашлось доказательств, одни лишь опровержения. Он чуял – это они. И то, что эти две сумасшедшие так вовремя поссорились, играло ему на руку. Он намеревался использовать Беату настолько, насколько это было возможно.