A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Люциус прибыл через считанные секунды. Разъяренный, с горящими потемневшими глазами ворвался с залу, не заметив Элизы. Первым делом он за шиворот приподнял куль, распознал в нем Мальсибера и с омерзением швырнул его обратно на пол. Затем щелчком пальцев призвал домовика с пером и чернилами и отправил срочную сову в Мунго, и только потом подошел к Нарциссе.

Она подняла на него глаза, виноватые и уставшие. Люциус смотрел зло, но Нарцисса знала, что так проявляется его беспокойство за семью.

— Где Драко? — через сжатые зубы промолвил он.

— Наверху, в безопасности, — прошептала Нарцисса.

Лицо Люциуса слегка смягчилось. Он кивнул, что-то резкое бросил домовикам и ушел обратно к Элизе.

— Никогда более чтобы его не было в этом доме, Лиз, — донеслось до Нарциссы.

— Безусловно, Люц. Что будет с ним?

Они называли друг друга сокращенными именами, и внутри Нарциссы всколыхнулась зависть.

— Я никому не позволю причинять вред моей семье, — отчеканил Люциус.

— Ты не можешь его просто убить. Это Мальсибер, а не какой-то там мальчик из трущоб Лондона.

— Но упечь его в Мунго я способен. Тем более многие шепчутся о его ухудшающемся состоянии.

— И тебе не кажется это странным?

— Я вижу те же признаки еще у некоторых из нас… И я догадываюсь о причине, но к сожалению ничего не могу поделать. Я дал обет, Лиз, это существенно связывает мне руки.

Медики из Мунго прибыли через полчаса. Осмотрели Мальсибера, Нарциссу, выслушали всех присутствующих и только потом отбыли, забрав Энтони с собой. Люциус уехал в Министерство, а Элизу вызвали Пожиратели.

Когда дом опустел, Нарцисса, отмахиваясь от домовиков, устремилась вверх по лестнице в спальню. Драко спал, но она подняла его на руки и крепко прижала к груди. Слава Мерлину, что ничего не произошло. Слава Мерлину, что у них есть, кому их защитить.

Нарцисса заснула на кровати вместе с сыном, блаженно улыбаясь, так что даже не услышала, когда Люциус вернулся домой поздней ночью. Он, неслышно ступая несмотря на поврежденную в недавней стычке ногу, осторожно прошел в спальню, мягко провел пальцами по щеке Нарциссы, затем Драко и измученно улыбнулся.

А через две недели Энтони Мальсибер повесился в своей роскошной палате в Мунго.

Питер и Элиза, октябрь 1981

Элиза расчесывала длинные светлые волосы и заплетала их в косу. Волосы немало отросли, и теперь она могла конкурировать с Люциусом. Рядом на стуле лежала полюбившаяся ей кожаная куртка с наклепками. Элиза осталась лишь в черной безрукавке и штанах, похожая сейчас то ли на безликого наемного убийцу, то ли на матерую охотницу на оборотней. Метка Пожирателей Смерти окутывала ее руку пугающими черными узорами, переплетаясь с мелкими, едва заметными шрамами и царапинами, неуспевающими заживать. Это была карта ее тела, и Элиза могла бы многое рассказать о каждой из отметин, но ей приходилось скрывать их, и только в поместье Люциуса она могла быть собой.

Она провела кончиками пальцев, едва касаясь кожи, по своей метке, рассматривая ее в зеркале с легким трепетом и предвкушением. Она приняла ее лишь несколько часов назад, и кожу все еще жгло. Но разве это могло пересилить ощущение предстоящего задания, на которое Элиза отправится этой ночью и которое изменит все?

Она посмотрела прямо в глаза отражению. Немногие могли похвастаться этим, немногие смогли бы смотреть в свои собственные глаза и не отворачиваться от своих демонов, но Элиза прошла с ними длинный путь. В конце концов, она пережила знаменитое убийственное зелье, свалившее немалую часть Хогвартса, смерть своей тетки, сумела войти в ближний круг Люциуса и пробиться в первые ряды к Лорду.

Ее черты лица за последние три года ужесточились, будто кто-то невидимый с каждым днем работал над ее лицом, превращая бесформенный камень в замысловатую личину с острыми сколами. Она становилась все больше похожа на тех, в чьих жилах текла кровь Яксли, и все меньше — на мать. Ее родственники — Яксли — не намеревались признавать ее так просто, но Элиза знала, что однажды они опустятся к ее ногам, и никто больше не позволит и взглядом намекнуть на то, что она полукровка.

Когда на выпускном им вручали дипломы и надевали на голову Распределяющую Шляпу, чтобы та сказала бывшими детишкам напутственные слова, Элиза задала Шляпе вопрос.

— Почему ты отправила меня на Пуффендуй? На самый бесхарактерный факультет?

— Это самый добрый факультет, девочка. Он наполнен людьми, которые умеют прощать. Я увидела надежду и решила, что Пуффендуй сможет искоренить черноту внутри тебя, но этого оказалось недостаточно. Жаль.

Что же, это всего лишь еще раз подтверждало тот факт, что Элиза идет верным путем, раз даже Пуффендуй не смог сбить ее с него.