A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Эмили вскинулась, краткую секунду впиваясь опухшими от слез глазами в синюю черноту перед собой. Она не выдержала и закричала сорванным голосом:

— Кто здесь?

Кто бы это ни был, но он остановился.

Эмили показалось, словно в этой тишине, пришедшей на смену тихим шагам и хрусту хвои, промелькнула недоуменность. Это было так глупо, что она едва не начала смеяться вновь.

Темная невысокая фигура в полурасстегнутой куртке медленно вышла из чащи. Человек брел прямо на Эмили, его руки были опущены, и ни в походке, ни в жестах Эмили не видела ничего враждебного. Или ей так того хотелось.

Фигура выступила на прогалину, подсиненную лунным светом, и Эмили вздрогнула, вдохнув глубоко, с болезненным хрипом.

Регулус Блэк.

Ей казалось, что над нею подшутили. Кто-то с чертовски нездоровым чувством юмора сидит там, на облаках и дергает за одному ему заметные ниточки. Эмили медленно побрела к человеку навстречу, а тот шел к ней с таким же недоумением, недоверием и страхом поверить в чудо.

Они остановились друг напротив друга. Однажды, четыре года назад, они уже встретились в одном страшном глухом лесу. Однажды Эмили уже бежала прочь сломя голову по сухим ветвям, перепрыгивая через скользкие выгнутые корни, а на небе светилась полная луна. Она помнила тот ужас и помнила, кто пришел ей на помощь.

Худенький бледный мальчик с доверчивыми красивыми глазами и теплыми руками.

С тех пор мальчик повзрослел, стал выше и уверенней в себе, и только глаза у него остались такими же — удивленными, доверчивыми, родными.

Эмили бросилась вперед, вжимаясь в Регулуса, и тот обнял ее ответ. Все также неуверенно, как и тогда в Запретном Лесу, но в этот раз в его объятии была не только забота, в нем чувствовалась надежность.

Эмили не понимала, плачет она или нет, не понимала, куда ее ведет Регулус, совсем позабыла про уговор с Малфоем, про оборотней и про себя саму. Все, что она чувствовала сейчас, все, что для нее существовало — это чужая теплая рука в кожаной куртке, мертвой хваткой, вцепившаяся в ее запястье.

Пару раз они, кажется, начинали бежать, подстегиваемые рычанием, раздающимся вдалеке. Пару раз Регулус обновлял чары невидимости и наколдовывал компас, и тогда Эмили завороженно смотрела, как покачивается над его палочкой тонко-голубая стрелка. Вокруг был только лес, холод и дикий лунный свет. Боже, как она ненавидела его сейчас!

Регулус все-таки вытащил ее из Шервудского леса. В последние минуты он бежал вперед даже тогда, когда Эмили спотыкалась и норовила упасть. Он бежал, не сбавляя темпа, словно его вела никому не видимая путеводная звезда. Когда одна из острых ветвей резанула Регулуса по уже разодранной куртке, затем полоснула по рубашке и приоткрыла лунному свету черную татуировку, Эмили на мгновение пришла в себя. Она чисто инстинктивно попыталась вырваться, вспоминая, как отвратительно такая же антрацитовая змея извивалась на руке Мальсибера, но Регулус не обратил на нее никакого внимания. И Эмили, совсем обессилевшая, выключилась вновь. Только ее ноги куда-то бежали, бежали, бежали…

Они сидели на склоне холма неподалеку от леса, дрожащие, измотанные гонкой и страхом. Кто-то вырвался из леса с дикими воплями, помчался вперед, а затем вспыхнул как спичка и, захлебнувшись криком, покатился по склону вниз. Раздался неестественно громкий хруст и звук смолк.

Регулус проводил человека безучастным взглядом. Всего лишь пару часов назад подобное зрелище вывернуло бы его наизнанку, но сейчас… Он отупел от ужаса, оглох к чужой боли и, кажется, утратил всякое сострадание. Ему было страшно от того, во что он превратился.

Эмили сидела перед ним, обняв хрупкие колени своими костистыми руками и уткнувшись в них подбородком. Она не плакала, просто смотрела в сырую землю перед собой и вяло шевелила губами, что-то кому-то рассказывая.

— Зачем?..

Вопрос Регулуса упал в тишину и мигом потонул в ней. Эмили никак не отреагировала, и Регулус, собравшись с силами повторил громче:

— Зачем они делают это? Почему их ненависть к грязнокровкам столь сильна? Неужели…

Он прервался на полуслове, когда Эмили начала меленько подрагивать в нездоровом, тихом смехе. Она тряслась вся — от кончиков пальцев, выглядывающих из рванных кед и до всклоченной макушки. Ее острые плечики подпрыгивали в такт смеху, и Регулус пришло на ум странное сравнение — Эмили будто бы дребезжала.

— Почему ты смеешься? — оскорбленно спросил он. — Почему…

— Ты действительно считаешь, — Регулус вздрогнул от ее хрипящего злого голоса. — Ты действительно считаешь, что войны начинаются из-за этого? — она подняла на него свои огромные дьявольские глаза и жутко улыбнулась. Выглядело это так, будто из темноты ее души выступила другая, страшная Эмили. — Ты думаешь, наверное, что религия, идеология и разные взгляды на мир — основа всех распрей? Думаешь, что нужно стравить между собой всех тех, кто начинает войну, чтобы они разобрались между собой, а мирных жителей не трогали?