A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Потому что, — уже успокаиваясь, продолжила Беата, — она скорее переедет жить к магглам, чем переступит порог ненавистной и презираемой ею магической школы.

— А твой отец?

— Ни малейшего понятия, кто это. Знаю, что он был волшебником, которого мать охмурила лишь с целью родить чистокровного наследника рода, наследницу, вернее. После того, как он сделал ей ребенка, она, вероятно, сказала ему что-то об угасших чувствах, отсутствии будущего у этих отношений и выставила его вон из своей жизни. Она делает это чаще, чем меняет свои бесконечные говорящие зонты.

— Но я не верю, что он не попытался хотя бы поинтересоваться о тебе, — осторожно сказал Сириус, одновременно раздумывая над тем, что Беата имела в виду под говорящими зонтами.

— Я не уверена, — грустно вздохнула Беата, — что он вообще знает о моем существовании.

— А мать… ты не спрашивала ее?

— Зачем? Чтобы отыскать человека, которому я буду, вероятно, безразлична? Или же такого же закоренелого консерватора, как моя бабка, чтобы пополнить ряды жаждущих вернуть меня в лоно семьи? Блэк… ты же должен понимать, что все это не имеет смысла.

— Но твоя мать мне показалась…

— Ты мужчина, — усмехнувшись, прервала его Беата, — а значит, любое твое представление о моей матери создано исключительно потому, что она захотела тебе такой… показаться. И кстати… ты не находишь, что ее имя — Серена — ей действительно подходит? **

— И я все-таки считаю, что ты к ней излишне строга. Подожди. Просто дослушай. Если она столь безразлично относилась к тебе, как ты говоришь, то один разговор ничего не изменит. Она не сможет насильно заставить тебя вернуться. Но если она вновь приехала сюда, значит, в этом есть смысл? Значит, она не оставляет надежд, разве нет?

— Лично мне кажется, что ей просто нравится здешняя еда. И, прошу тебя, только не надо читать мне мораль, Блэк! — Беата закатила глаза. — Иначе я начну рассказывать тебе о том, как жестоко ты поступил со своей матерью, которая всегда желала тебе лишь добра и счастья.

— О нет! — Блэк в буквальном смысле схватился за голову, донельзя рассмешив Спринклс. — Ну вот, ты уже смеешься, — неожиданно серьезно добавил он и посмотрел на слизеринку со странным выражением, смысла которого она так и не смогла разгадать.

— А что мне, плакать, что ли? — ворчливо ответила она.

— Могла бы для разнообразия, — с совершенно серьезной миной кивнул Блэк, и они оба неуверенно заулыбались, украдкой косясь друг на друга. — Но мы, кстати, переходим ко второму вопросу — почему твоя родня столь негативно относится к Хогвартсу?

— Мать не против… она лишь исполняет свой формальный долг. Гвендолин давит на нее, и матери приходится изредка «наставлять меня на путь истинный». Если бы не Гвен, она бы появлялась в моей жизни не чаще, чем мой мертвый прадед.

— Это не ответ на вопрос, Спринклс, — Блэк плотнее закутался в черную пушистую накидку. Только сейчас Беата отметила его странный «наряд».

— Твой вопрос требует длинного предисловия.

— Ничего, время у нас есть.

Спринклс только заскрипела зубами, но, вздохнув, начала рассказ. На таком морозе не хотелось даже препираться.

— С чего бы начать… Слышал что-нибудь о волхвах?

— Да… — Блэк пожал плечами. — Предания и сказки о так называемых «природных» волшебниках, имеющих прямую связь с матушкой-природой.

— Что-то вроде того, — кивнула Беата. — Видишь ли… изначально не существовало беспалочковой магии, как таковой. Была вербальная, невербальная, жестовая, но о том, чтобы изобрести волшебную палочку, никто и не помышлял. Маги обращались к природе напрямую, как ты верно заметил. Их заклинания были сильны и изысканны, но сложны в освоении и сильно зависели от капризов стихии, от числа дня в лунном цикле… С другой стороны, никому не требовалось искать какую-то глупую деревяшку, чтобы вызвать дождь, наколдовать пожар или поразить противника ледяной стрелой. Конечно, масштабные заклинания требовали не только объединения сил нескольких волшебников, что, впрочем, имеет место быть и сейчас. Но заклинания эти требовали определенной подготовки — различных пентаграмм, гексаграмм, рунической магии, магических трав. У волшебников того времени также была одна очень полезная черта — они умели обращаться в зверей, могли вселяться в их тело. Это не то же самое, что анимагия. Отнюдь. Маги древности были способны обратиться в любое создание, за исключением представителей разумной расы, хотя многие имели тот самый, наиболее полюбившийся им облик. Но у всего есть оборотная сторона. Маги, находившиеся в зверином облике слишком долго, теряли связь с миром, полностью принимая новую ипостась — они становились зверьми. И дороги назад не было.

Блэк слушал, затаив дыхание. Беата на удивление оказалась неплохой рассказчицей. Сириусу казалось, что прямо сейчас он перенесся на несколько тысячелетий в прошлое, и тот самый Запретный Лес, что виднелся вдали, наполнен не только разнообразными магическими созданиями, но и самыми настоящими волхвами — предками современных волшебников.

Беата тем временем продолжала: