А.....а

Как я после вестернов мог полюбить тех романтических героев, которых предлагало наше кино? А наше кино демонстрировало смелых и сильных людей. После того как нашим кинематографом был освоен образ несчастных поселенцев и каторжников, появились иные герои. Это были люди жизнерадостные и целеустремлённые. Вот только их цели были далёкими от тех, которые я мог понять как близкие мне. В этих целях не было простора.

Герои этих фильмов тоже осваивали новые территории, шли-шли, но останавливались, как только достигали своей цели. Вся их романтика была заключена в желании отыскать нефть среди северных болот, пробурить скважину и умыться нефтью из этой скважины. Эти романтики демонстрировали невероятное счастье, когда находили где-нибудь в горах, лесах или на берегу мощной реки какой-нибудь невзрачный камень или какую-то глину, содержащую алюминий, бокситы или какие-нибудь другие очень полезные, а главное – нужные стране элементы Таблицы Менделеева. Их находки и открытия приводили к тому, что на месте этой находки возникали заводы, фабрики и города, очень похожие на город моего детства.

В тех фильмах утверждалось, что заводы и фабрики прекрасны, что они олицетворяют собой развитие, прогресс и движение к счастливой жизни. А в новых городах как раз эта счастливая жизнь нарождалась и проистекала.

Но я-то, к тому времени как смог посмотреть такое кино, уже успел родиться именно в таком городе и пожить среди заводов и фабрик. В них для меня ничего прекрасного не было. Они были страшными, эти заводы, состоящие из нагромождений мрачных конструкций, закопчённых зданий и труб. Эти заводы окружены были грязными запылёнными пространствами, высокими серыми стенами и колючей проволокой. Заводы издавали гнетущий шум, пускали в небо пар и дым, а ночью подсвечивали небо каким-то адским красноватым светом. К тому же я хорошо знал жизнь, проистекающую в городах, которые были построены благодаря тому, что те самые смелые целеустремлённые люди нашли уголь, руду или глину. Эта жизнь никак не оправдывала радости их находок.

То есть человек в каске и забрызганном нефтью комбинезоне, водитель огромного грязного грузовика, запылённый и закопчённый белозубый тракторист, пашущий целину, весёлый парень, который сидит у костра с гитарой, после того как целый день прокладывал сквозь тайгу новую железнодорожную магистраль, строитель большой плотины через дикую бурную реку… Все они не могли потягаться с медленно уезжающим в сторону заката одиноким усталым всадником в шляпе.

У всех этих строителей, геологов и нефтяников было много друзей, они трудились в сплочённых коллективах, в которых, конечно же, возникали трудности, да и наши герои не раз совершали ошибки, но в конце концов чувство долга, дружба и справедливость побеждали. Этих героев любили добрые, милые, румяные девушки с сильной жизненной позицией. Но я не любил этих героев. Почему? А видимо, потому, что довольно рано понял, что живу среди результатов их труда.

А человек на лошади и в шляпе, одинокий, по сути бездельник, не имеющий никакой созидательной цели, был интереснее и притягательнее. В нём был простор, а не изуродованные тяжёлым и самоотверженным трудом земля и жизнь.

Я знаю так много американских названий и сугубо американских слов! Я знаю много американских имён. И имён не только тех людей, которых дала Америка мировому искусству, культуре и мировой истории. И это не только имена последних нескольких президентов Соединённых Штатов, а также президентов, портреты которых мы привыкли видеть на долларовых купюрах. Я ещё откуда-то знаю имена каких-то американских министров обороны разных лет, сенаторов от каких-то штатов, каких-то крупных бизнесменов, губернаторов, я помню имена известных американских преступников и гангстеров. Я не специально их запоминал. Я просто много раз их слышал или читал, и они запомнились сами собой.

Как так получилось? Да очень просто! Америка же присутствует в моей жизни каждый день и давно. Проезжая по улицам и даже не вглядываясь в рекламные плакаты, витрины магазинов, не рассматривая афиши кинотеатров, а так, скользя по ним взглядом, я постоянно вижу Америку. Включая телевизор, радио или открывая газету, я обязательно вижу или слышу Америку. Каждый день! Где бы я ни находился! Америка всегда и везде.

Наверняка часто я даже не знаю, что то, что я держу в руках, ношу в качестве одежды или ем, – это Америка. Возможно, это совершенно привычные мне вещь, слово или даже жест. К чему-то я с рождения привык. Я привык считать что-то исконно нашим, а на самом деле это американское слово, жест, вещь, еда.