А 259. Всплеск ярости

— Ндааа… А, прикинь, Мо Такер и Стерлинг Моррисон сидели в зале… Рид и Моррисон уже несколько десятков лет терпеть не могли друг друга, в чем и заключалась основная проблема.

— Правда, что это был конфликт Рид/Кейл?

— Один из факторов, но он оказался решающим, когда Уорхол дал дуба…

— или елки!

— … точно… Все развалилось окончательно с выходом трибьюта и альбома.

— И?

— То, что проблема не в этом. Короче… они, в смысле Рид и Кейл, выступали-выступали на сцене, выступили и решили на бис вытащить на сцену Мо…

— Надо думать! Крутейшая барабанщица за всю историю… барабанов!

— Ага… и самый крутой «Вельвет» в истории Velvet Underground, но причина проблем не в ней. Проблема в конфликте Рид/Моррисон, а Кейл и Мо, с Моррисоном не собачившиеся, полагали, что он посему не при делах. Наконец Рид уступил, и вот в чем все дело. И тогда, когда им всем пришлось решать, какую песню записывать, Рид сперва предложил «Pale Blue Eyes», но поскольку к этому моменту Кейл уже покинул группу, они посчитали, что следует выбрать то, над чем они изначально работали все вчетвером. И тогда они сошлись на «Heroine», остальное уже история.

— И все это случилось на сцене? Между основной программой и выходом на бис?

— Ндааа, к сожалению, их дискуссий нет на пленке.

— Жалко…

— Именно поэтому нам остается просто придумать, что поместить на обложку и какое придумать название, — заметил Эд.

— Знаешь, мне кажется, сюда подойдет что-ни- будь из цикла Уорхола «Знак доллара».

— Ээээхихихихихихи…

— И тогда назови его, к примеру, «Последний аллигатор Вельветов» или «Дежавю»

— Зашибенно! Короче, завтра как следует за это возьмемся…

— Ммм…

Париж, Франция (4850N0220E) Вторник, 6 июля 1971 Утро

Джим был задумчив, он сидел на большом резиновом лебеде-матрасе и изучал эффекты на свое вихляющее отражение, осторожно катаясь мелкой части бассейна к глубокой и обратно.

— Аааа… Хмммм! — изрек он.

Завтра стукнет два года со времени его межвременного экскурса, и виденное им будущее наступило и прошло почти год назад. Замыслы Джима реализовались, раскритикованные в пух и прах The Doors напряглись и записали «Morrison Hotel», выпущенный спустя полгода в феврале прошлого года. То есть, реально альбом предшествовал вдохновившему его концерту почти на шесть месяцев. Критики отозвались неоднозначно, но Джим знал, что он на верном пути. Единственно он беспокоился о том, что народ решит, что «Вельветы» пытаются подражать им, а это не совсем справедливо. И для внесения ясности Джим предложить внести больше блюзовых мотивов, что, как он понимал, отделит их творчество от творчества Лу. В результате родился «LA Woman», вышедший всего на два месяца раньше, в апреле. Альбом мгновенно принес симпатии критиков и коммерческий успех, и The Doors вернулись на накатанную дорожку. Но Джима занимали другие темы. Он думал о Нико, он давным-давно ее не видел и не представлял, где она, с кем спит, и так далее. Он только знал, где она окажется 12 сентября 1985 года. Ему пришла идея.

Всего через несколько телефонных звонков и такси до парижского отделения ОСО ВМС США Джим второй раз в жизни встал под хронорупор.

— Вам куда, мистер Моррисон? — спросил молодой лейтенантик у телетайпа.

— Брайтон, Англия, аааа, клуб «Спаз»

Лейтенант отыскал адрес в соответствующем

разделе, потом забил данные, загрузил координаты, все как тогда.

— Дата?

Джим назвал дату.

— Какое вам нужно время?

— Около семи вечера? — Джиму хотелось застать ее одну.

— Ммм, хммм. С момента вашего прошлого путешествия мы усовершенствовали временной дальномер, и хронологическая точность существенно возросла. Погрешность составляет минут пять.

— Ммм, папа не так давно упоминал этот факт, именно он натолкнул меня на мысль. Он и дата на распечатке, которую я видел.

— Я поражаюсь, вы помните все числа спустя почти два года, если вас интересует мое мнение, сэр.

— Ой, не знаю. Не запомни я их, я не запомнил бы и кое-что другое, мне так кажется…

— Ну, у нас все готово. Окей?

— Ага!

БА-БАХ! Кишки тряхануло как в прошлый раз, и вдруг Джим очутился в могильной тишине захолустной моторной лодки, откуда-то из-за помеченной звездой двери доносились звуки сочащейся воды. Джим взял себя в руки и попытался сообразить, как бы открыть ее неосязаемыми пальцами, а потом понял, что можно пройти прямо сквозь нее. Так он и поступил. Вот она Нико! Лежа на грязной постели, она дымила сигаретой, читала книжку «Mills&Boon» и, казалось, скучала. В пепельнице возвышалась груда окурков, рядом с ней никого, она явно давно одна. Несмотря на солидный возраст, выглядела она привлекательно в своей обычной черной водолазке и широких брюках, туфли валялись у кровати.