99 признаков женщин, с которыми знакомиться не стоит (СИ)

Существует «эффект края», и самое первое запоминается и воспринимается куда лучше, чем всё остальное. Почему бы Христу на первый раз не совершить что-нибудь поэффектнее? Например, вылечить вконец расслабленного, или вообще воскресить труп какого-нить там дохлого мертвеца? Причём сделать это при большом стечении народа, а не на свадьбе, где круг зрителей-то поневоле ограничен, собравшийся народ помышляет совершенно о другом, все до единого навеселе (из Евангелия ясно, что вино приносили не один раз), да и половина присутствующих, как пить дать, уже уткнулись мордами в салат? Ну кому какое дело, что сосуды с водой, стоящие где-то в тёмном сыром чулане, как-то там превратились в вино? Иисус же не стоял на возвышении с поднятыми вверх руками, не стучал ложечкой по рюмке: «Так, господа, прошу внимания. Сейчас эта ключевая вода Божией волей превратится в Don Perignon двадцатилетней выдержки с чёрной лентой», не возносил Он и молитвы громовым голосом… Он просто послал за водой — а притащили уже вино. Кроме двоих-троих свидетелей никто ничего и не заметил. Натурально, спиртное тут же начали пить…

Более того. Даже распорядитель пира, которому приволокли сосуды с этим вином, был не в курсе, откуда оно взялось. Короче, с точки зрения грамотного пиара можно (и стоило бы) обставить первое чудо куда эффектнее. А тут — какое-то непонятное винище… Это для будущих восторженных фанатов Христа произойдёт великое чудо. Уверяю вас: присутствующие на том пиру по пьяни вообще ничего не заметили.

Среди христиан принято истолковывать этот эпизод в том смысле, что Иисус как бы почтил своим визитом брачующихся, и тем самым освятил такое земное установление, как брак — дабы все не ринулись в монахи, считая, что это куда «спасительнее». Между тем, всё обстоит несколько иначе.

Вода, превращаясь в вино, как бы обретает новое качество. Подобным образом должны были бы обрести отныне новое качество и взаимоотношения «жена-муж». Вочеловечивание Бога возвращает людей к прежнему состоянию «как в Эдеме» (то есть даёт им такую возможность). Подобным же образом и Своим чудом Христос возвращает брачующихся к той самой, эдемской модели взаимоотношений «делатель — помощница». Но «делатель» уже не является господином «помощника». Отныне они — суть одно. Одно творческое целое, существование которого подчинено высшей, единой для обоих цели.

Иначе — для чего было Христу совершать первое чудо именно здесь? Очевидно, что это как-то коррелирует с проблематикой взаимоотношений мужчины и женщины (так как брак, что ни говори, в первую очередь связан с ней, и очень странно, что Феофилакт Болгарский этого впритык не замечает). Ибо та форма, в которой взаимоотносятся между собою женщина и мужчина — принципиально важна (так как чудо — самое первое) для Творца в плане Его миростроительства. Сюда, наверное, стоит также добавить цитату одного неизвестного широким массам, но уже цитировавшегося в этой работе персонажа: «Я подумала: „А чем самым главным отличаются друг от друга вино и вода?“ И пришла к выводу, что вода — это просто божественное творение, а вино — это дело рук человеческих (в каком-то смысле)… И тогда получается, что превращая воду в вино, Христос тем самым возвращает человечеству функцию преобразования Вселенной… которая была у него (человека-Адама) в Эдемовом раю и была утеряна после грехопадения. А брак подчеркивает, что функция эта должна была осуществляться мужчиной и женщиной — двумя…»

Для современного христианства брак — лишь попущение по человеческой немощи. Все любят цитировать апостола Павла: «Лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Кор., 7, 9). Брак оценивается христианами в смысле, во-первых, гнушения сексом. Духовники говорят опытным, с многолетним опытом христианам, что «соединяться» можно только ради рождения детей (вам они никогда этого не скажут, дабы не отпугнуть от церкви). А во-вторых, брак нужен и для совместного достижения спасения в загробной жизни. Никакой иной позитивной окраски он практически не несёт. Брак в принципе не рассматривается как новое качество жизни, деятельности и творчества — ибо две соединившиеся половинки сделают, наверное, куда больше, чем одна… И это потому, что сама земная жизнь не имеет для христиан никакой позитивной, творческой окраски — та же самая подготовка к смерти, к загробной жизни, вот и всё. Осознание деятельно-творческого призвания мужчины (и всего человечества) и отношение к женщине — на самом деле, жёстко взаимосвязанные вещи.